Игорь Недозор - Закон абордажа

Но было еще кое-что, из чего для него, дона Ронкадора проистекала немалая выгода.

Будь это просто пираты, то и дело было бы простым. Но их нанял не кто-то, а епископ Серчер — бывший вице-канцлер Хойделла! Бывший ли? И это в Ничьих Землях, что попахивает уже нарушением Аахенского мира!

Кровь из носу его надо взять живым или хотя бы мертвым.

Однако сбежавшие пираты могут предупредить своих сообщников…

Получается, другого выхода, кроме как высаживаться на берег и преследовать нарушителей договора, у него нет. Скверно… Потому как после боя в джунглях вполне возможно ему придется выпускать из трюма пиратов и ставить на снасти.

Может быть, лучше подождать разбойников тут, в бухте, взяв их, когда они вернутся с добычей, так сказать, тепленькими? Когда они усталые и довольные будут думать только о том, как погрузятся на корабли и поплывут пропивать добычу?

Но как быть со сбежавшими?

И кстати, что делать с тем, что Рагир все-таки ушел?

Или пока не поздно перегнать часть народа на «Акулу», приставить к делу часть пиратов Игерны и догнать «Сына Смерти»?

Нет, не выйдет. Хотя «Акула» и чуть быстрее тяжелого фрегата, но пока удастся сняться с якоря, пока наскоро собранная команда освоится на незнакомом корабле даже с помощью бывших пиратов…

А если попробовать по-другому?

— Милейший, — спросил он у пиратского боцмана, связанного и стоявшего на коленях у ног де ла Веги — сопляк не мог не устроить представление в духе рыцарских романов, словно захватил в плен, по меньшей мере, султана! — Милейший, если хочешь жить, вспомни, где у вас было убежище и как туда добраться. Корона обещает тебе жизнь и свободу, ну а я от себя добавлю сотни три риэлей.

— Наша стоянка была в Кадисте, и я думаю, это известно каждой собаке в Изумрудном море, — с тоской бросил боцман. — Да если бы и была у него тайная стоянка, то все равно вам Рагира не взять! — убежденно бросил пират. — И никому не взять!

— Это еще почему? — непритворно удивился дон Ронкадор.

— Да знаете ли вы, кто его хозяин? Сам Барон Сабади!

— Кто-кто? — машинально переспросил лейтенант.

— Какой-то айланский божок, которого здешний народ числит в свите Хамирана, — бросил де Нуньес.

«Должно быть, и вправду неслабый демон, раз целого епископа не испугался!» — подумал старпом про себя.

Ронкадор пожал плечами.

Ладно, еще есть время подумать, а пока…

— Там у берега болтается пиратский шлюп, — бросил дон Орио. — Нужно высадится на него, проверить, можно ли его стащить с отмели, а заодно — нет ли там какого-нибудь раненого пирата. Допросим, вдруг узнаем что-нибудь полезное. Абордажной партией назначаю командовать… — дон Орио запнулся в раздумье.

— Сеньор капитан, прошу разрешения возглавить атаку вражеского судна! — сделав шаг вперед, отчеканил лейтенант де ла Вега.

Капитан едва сдержал гримасу отвращения при виде того, как враз помрачнел и осунулся Аррано.

Ну конечно, ведь два лично захваченных в одном бою вражеских судна — это золотой Морской Крест. И наплевать, что захватывать придется брошенную пиратами лохань, выбросившуюся на мель! Молодой петушок получит награду, какую и сам Ронкадор не имеет! А ведь он хотел послать старика да Нуньес — у того бы это был двадцать пятый абордаж, и тогда Орио представил бы старого служаку еще и к почетному золотому оружию, дающему право на повышение в звании и двойную пенсию. Да и призовые деньги будут нелишними…

Но ведь невозможно отказать добровольно вызвавшемуся без объяснений причины. Так гласят уставы и, что важнее, обычаи, и уж тем паче — непозволительно ссориться с родственником вице-короля.

— Хорошо, лейтенант, возьмите десяток матросов и действуйте.

А про себя Орио подумал: очень жаль, что нет в Эгерии ордена Ушей Дохлого Осла или Бараньей Головы — вот к ним бы он маркиза представил с огромным удовольствием!

А корабельный нотариус, младший лейтенант Бальбоа, своим безупречным почерком сделал соответствующую запись в боевом журнале:

«В три часа пополудни, лейтенант Эрнан де ла Вега направлен на захват разбойничьего корабля, по собственной охоте и приказом дона капитана».

…Пиратский шлюп встретил их мертвой тишиной. Той самой, что позволяет опытному уху отличить по-настоящему безлюдное место. Той, в которой тихий скрип дерева и плеск воды о борта кажется почему-то зловещим, заставляя вздрагивать.

Перебравшись на перекосившуюся палубу и выругавшись вполголоса по поводу изгвазданного в смоле мундира, маркиз Себальес внимательно огляделся, прислушиваясь.

Никого. Следы, ведущие от линии прибоя к пальмовым зарослям, распахнутые люки, обвисшие паруса…

— Господин лейтенант, — окликнул его кто-то из матросов, уже немолодой, с бляхой десятника на кожаном гайтане, — дозвольте сказать. Надо бы в трюм, проверить, как там вода… Чтобы, значит, ежели что, сперва кораблик починить, а потом стаскивать с мели.

Де ла Вега лишь махнул рукой, машинально поднося флакон к аристократическому носу — хотя корабль не так уж и вонял, во всяком случае, с шаурмой не сравнить.

Пусть мужланы делают, что положено, в мыслях пересчитывая призовые деньги, — он выше этого. Ведь сегодня заслужил не что-нибудь, а золотой Морской Крест с мечами, какой имеют лишь участники больших морских битв! Ни у кого из его предков этой награды не было! Конечно, это не орден Алькантары, знак которого можно получить лишь уцелев в по-настоящему смертельной битве, и не орден Единорога — высшая награда королевства. Но ведь он служит всего-то три года!

Кстати, о службе, ею тоже не надо пренебрегать.

— Эй, — вскричал он, — в каюты не соваться! Сначала я все осмотрю — мало ли!

Дело, конечно, не в том, что по уставу войти в каюту капитана захваченного корабля первым должен старший по званию.

Вполне возможно, пираты не успели унести свои сокровища, и следует позаботиться, чтобы награбленное золото не прошло мимо казны. От матросни всего можно ожидать!

Через минуту он уже стоял перед дверью капитанской каюты. Маркиз решительно потянул ее за ручку. Та не подалась. Де ла Вега дернул ее сильнее, и она жалобно треснув, распахнулась. И одновременно где-то неподалеку раздался звук, превративший его в камень, — жужжание колесцового замка.

«Карамба! Засада!» — еще подумал маркиз, но тут разглядел привязанный к дверной ручке и уходящий куда-то линь и понял…

А в следующий миг взведенная аркебуза, вставленная дулом в дыру, пробитую в бочонке с порохом, — последний сюрприз, оставленный корсарами победителям, — разрядилась.

Дважды… нет теперь уже трижды за свою жизнь видел дон Орио, как взрывается крюйт-камера, слава Эллу, издалека.

Сперва беззвучно возносится вверх столб пламени, разнося надстройки и вспучивая палубу, потом все скрывает черно-бурый дым, растекаясь мохнатым облаком, вспыхивают огненными бабочками паруса и валятся мачты.