Сергей Ковалев - Действующая модель жизни

Игорь в панике окинул взглядом кабинет. Большинство своих моделей он либо раздарил, либо перевёз в офис — в кабинете хранилось всего шесть самых любимых… кого? Он тупо смотрел на деревянные раскрашенные коробки с торчащими из них палками, драпированными тканью. Парусники? Он прекрасно знал, что такое парусники. Но эти нелепые безделушки никакого отношения к кораблям не имели.

— Игорь? Ну, ты где? — донесся из залы голос жены. Пока спокойный, но нотки близящейся грозы уже слышны. — Скоро уже часы бить будут! Ми-ми голодная!

Игорь опустил взгляд на руки. «Золотые руки», которыми он так гордился. Годы, бессмысленно потраченные на строительство парусников, которые никогда не поплывут.

— Игорь!!! — уже с нескрываемой злостью крикнула жена. — Хватит уже хернёй заниматься!!!

И правда… Накатила волна резких, знакомых, но непривычно отчётливых запахов. Перебивал всё волнующий запах молодого снега. Захотелось сорваться с места и бежать — проваливаясь в наст и взламывая его грудью, словно воду…

Игорь не мог встать и уйти — мешало… Что-то держало его…

— Игорь!!!

Он отчётливо понял, что его держит. И что необходимо сделать.

Дверь распахнулась и, в сопровождении истерично тявкающей Ми-ми в кабинет влетела Лиза.

Он повернулся к ней, сжимая в левой руке стамеску.

Испуганный женский крик подбодрил его и он начал наносить удары уверенней.

Женщина завизжала пронзительно и страшно.

Этот визг напугал его. Он бросился бежать и бежал долго, пока не выдохся.

Зрение странно изменилось. Он словно стал намного ниже ростом. И цвета поблёкли. Зато запахи вливались в его ноздри необычно насыщенной рекой, дорисовывая окружающий мир. Пахло морозом, снегом, лесом. Пахло друзьями, которые ждали его там.

Лес был далеко, за вонючими многоэтажными коробками и ещё более вонючими дорогами, по которым неслись, разбрызгивая снеговую кашу машины. Да, кажется, это называется «машины». Мысли стали какими-то короткими и простыми. Но всё равно путались.

Он почувствовал усталость. А ещё — голод и боль. Голова кружилась, его качало, а на снегу оставался кровавый след. Люди шарахались от него, кто-то бросился бежать.

Сначала он учуял умопомрачительный запах мяса. В желудке взвыло от голода. Запах еды скрутил и как на поводке потянул к себе. Впереди замаячил тусклый светлый прямоугольник открытой двери. Едой пахло оттуда.

— Собачка! Зачэм прышол, собачка?!

Голос звучал настороженно, но вполне дружелюбно.

— Еда хотель? А деньги есть? Нэт? Вай! Дэнег нет — еда нет! Ыди давай отсюда, собачка!

Голова кружилась всё сильнее, и он не понимал, что говорят ему люди. Он пошатнулся и завалился набок.

— Вай! Собачка больной?!

— Смотри — у него рана! — другой голос, моложе, без акцента. — Крови много потерял. Это хорошо — смотри какой здоровенный! Целый баран…

Следователь Антон Нубисов убрал мобильник во внутренний карман пальто и с удовольствием посмотрел на сосредоточенно шагающую рядом Марию Ган. Младшая коллега ему нравилась. И вообще — ему всё нравилось. Жить нужно в кайф — слова из песенки когда-то очень понравились А.Нубисову, он считал их бесхитростно верными — как и положено истинной мудрости.

— Ну-с, будем искать нашего волка?

— Да бросьте! Волк с отсечённой лапой? Кто его видел?

— Жена.

— Учитывая, что она почти сразу потеряла сознание, её слова можно сбросить со счёта. Любой врач подтвердит, что это — галлюцинации, вызванные шоком.

— Ее трудно винить. Увидеть как благоверный, которого знаешь как облупленного, сам себе руку стамеской отрубает — не всякая женщина такое выдержит. Впрочем, вы-то не испугались при виде отрубленной руки?

— Подумайте, сколько я их повидала… на своём-то веку.

— Да… — Он заметил впереди палатку. — А вот и наши мортаделы. Давайте-ка возьмём по шаурме. Что-то во мне проснулся просто-таки волчий голод!

Следователь вонзил в шаурму мелкие острые как у хищного зверя зубы, усмехнулся:

— Странный привкус, не находите?