Галина Романова - Двое из Холмогорья

— Ну и что? — Терри попытался пожать плечами, но затекшие члены плохо слушались. — У нас это многие умеют!

— Где — у нас? — Все три дознавателя и секретарь подались вперед, с жадностью ловя каждое слово. — В параллельном мире?

— Нет. В Холмогорье…

Разочарование, отразившееся на лицах трех священников, было трудно описать. Отец Баккара поджал губы и отвернулся. Его коллеги переглянулись с самым многозначительным видом, а секретарь горестно покачал головой и еще ниже склонился над пергаментом.

Здесь надо сделать паузу, чтобы объяснить недоумевающему читателю, почему упоминание реальной географической области — Холмогорья — вызвало у монахов такую реакцию.

История эта уходит корнями в недавнее прошлое. Около ста лет тому назад король Гертикс Четвертый, поддавшись новым веяниям, решил ликвидировать старых богов и ввести новую веру в Единого Бога, настолько великого, что именовать его нужно было просто — Бог. За дело он взялся так рьяно, что моментально восстановил против себя часть подданных. Но его прекрасная невеста поддержала Гертикса, и они стали первой парой, которая, подавая пример, обвенчалась по новому обряду в только что отстроенном новеньком соборе.

У невесты было шесть братьев — родных, двоюродных и троюродных из рода герцогов Холмогорских, потомков того самого Хьюга Косоглазого. Три брата присутствовали на свадьбе, а трое других бойкотировали сие мероприятие, расплевались с новым родственником и заявили, что им милее старые боги, а также сопутствующие им магия и колдовство.

Король Гертикс немедленно собрал армию и двинул ее на Холмогорье. В походе принял участие только-только организованный Орден Щитоносцев, основанный тремя лояльными к новой религии братьями Косоглазыми. Но восставшие герцоги Холмогорские выиграли первые несколько сражений, после чего в Холмогорье хлынул бурный поток людей, которым не по нутру пришлась королевская реформа, а в обратную сторону потек жидкий ручеек принявших новую веру.

Через несколько лет противостояния дело дошло до образования независимого государства Холмогория, и на этом история могла бы закончиться, но три брата-герцога вздумали напасть на соседние провинции Эвларию, Зеленохолмье и Зеленодолье, стремясь обеспечить себе выход к морю и заодно немного расширить территорию.

Этого король Гертикс стерпеть не мог. Он подмел свою казну, и так пострадавшую от войны и храмостроительного рвения монарха, и нанял наемников, причем самые ударные отряды состояли из горных троллей и орков с востока. К тому времени герцоги Холмогорские уже захватили почти все Зеленогорье и тянулись к Зеленодолью.

Но тут нашла коса на камень. Один из братьев погиб в бою, налетев на строй троллей, а другого удалось отравить, когда он чересчур рьяно праздновал рождение третьей дочери. Оставшийся в одиночестве герцог Холмогорский, как на грех, оказался самым бездарным полководцем из трех братьев, не успел он опомниться, как королевские наемники вернули захваченные территории и прихватили еще землицы, а сам герцог Косоглазый, окруженный, сидел в собственном замке.

Король Гертикс прислал ему торжественный ультиматум, в котором предлагал почетный мир на выгодных условиях — Холмогорье сохраняет независимость и может само выбирать религию, но обязуется никогда не воевать с Эвларией. Мир предлагалось подписать в столице страны, Эвларе. В противном случае король Гертикс обещал натравить на непокорную провинцию троллей и орков.

В ту пору у последнего герцога Косоглазого на руках кроме собственных детей было четверо сирот, оставшихся от братьев. Скрепя сердце, он поехал в столицу, из которой его выпустили только через четыре года, как раз в честь дня рождения наследника престола, будущего короля Богорада Первого. К тому времени войска короля давно хозяйничали в Холмогорье и наводили свои порядки. Герцога Косоглазого отпустили в обмен на старшего сына, который должен был поступить оруженосцем в Орден Щитоносцев и сделаться заложником и гарантом безопасности.

С тех пор Холмогорье считалось неблагонадежной провинцией — герцог Косоглазый не смирился и исподтишка поощрял своих подданных, хранящих старые традиции. Правда, ни он, ни его сыновья, ни его племянники больше никогда не выступали против королей, но и особой милостью не пользовались. Исключение делалось только для тех потомков Хьюга Косоглазого, которые входили в Орден Щитоносцев. Впрочем, при короле Богораде Третьем наступило заметное потепление — настолько заметное, что Лейр Косоглазый на равных правах со всеми участвовал в королевском турнире юниоров.

Однако Холмогорье в глазах единоверцев (то есть тех людей, которые верили в Единого) все равно оставалось оплотом язычества, мракобесия и чернокнижия. Неудивительно, что Терри, выдававший себя за Лейра Косоглазого, мгновенно оказался в монастырской тюрьме, откуда выйти мог только в двух случаях: во-первых, если о его помиловании позаботится лично король или, во-вторых, если инквизиторы решат отправить его на костер, невзирая на древность рода.

С давних времен, когда на месте Эвларии находилось Эвларское герцогство, королевский дворец был оборудован потайными ходами — как на случай осады, так и для того, чтобы сохранить в тайне от подданных кое-какие дела и знакомства здешних монархов. По одному из таких подземных ходов и шагал сейчас сэр Годован, Великий магистр Ордена Щитоносцев, в сопровождении четырех старших рыцарей-защитников. Подземными ходами сэр Годован предпочитал пользоваться по весьма простой причине — они были большей частью проложены напрямик и экономили от трех до десяти минут чистого времени. А это немаловажно, когда на кон поставлено дело государственной важности, каковым в числе прочих считалось появление при дворе Богодара Третьего его кузена Лейра Косоглазого. И дело было не столько в событиях давно минувших лет, сколько в тех, которые происходили в Эвларии в последнее время с пугающей регулярностью.

Еще на полпути Великий магистр отдал своим сопровождающим кое-какие приказы, так что не успели они подняться по крутой винтовой лестнице в одну из главных башен Ордена, двое из четырех рыцарей-защитников обогнали магистра и устремились в разные стороны — исполнять поручения. Третий откланялся чуть позже, когда сэр Годован уже шел к своим покоям, четвертый остался при магистре. Но и он в самый последний момент забежал вперед, чтобы отрыть дверь, и привычным движением подставил руки, чтобы магистр сбросил с плеч стального цвета плащ.

Сэр Годован стал не спеша переодеваться, подавая рыцарю одежду и доспехи. Оба молчали, не обмениваясь лишними словами и лишними жестами. Ритуал был не просто отработан до мелочей — магистр и его помощник давно научились чувствовать друг друга.