Михаил Высоцкий - Принцесса и арбалет. Том 2

«Риск» в ковычках — по своей неприступности Золотой Замок явно превзошел все то, что я встречал до этого. Для примера, магические защиты замка включали: "трезвую память", автоматическое ментальное заклинание, способное свести с ума любого вознамерившегося внутрь недоброжелателя; "щит души", автоматически отсоединяющих у всех, кто через стены решит полезть, душу от тела; "каменную стену", автоматически гарантирующую защиту стен, ворот и воздушного пространства от большинства силовых заклинаний; "вечный ветер", автоматически выдувающий все крупные летательные предметы, вроде стрел, катапультных ядер и просто любителей полевитировать; "элементное зеркало", способное по собственному усмотрению открыть по потенциальному врагу стрельбу огненными, ледяными, воздушными, плазменными и прочими снарядами. Список можно еще долго продолжать — только я смог идентифицировать порядка полутора десятков заклинаний седьмого уровня, а сколько их остались незамеченными — неведомо. Я уж не говорю о более примитивных, вроде «антидрим», в русском варианте «несон», заклинании четвертого уровня, гарантирующего круглосуточную бдительность дозорных. Не упоминаю и "милые шалости", вроде воды из замкового рва, способной за доли секунды пронзить любителя поплавать тысячами ледяных игл.

Замок был непреступен — ни под землей, ни по земле, ни над землей, ни силой, ни хитростью, ни обманом или предательством взять его было невозможно. С такой бы задачей, пожалуй, смог бы справится Валайбойфр, владыка ада, если бы захотел потратить пару лет на непрерывный штурм этих стен все новыми и новыми легионами чертей и дьяволов. До истощения. Другой силы, способной на такое, в этом мире я был незнаком.

Не смог бы мне и "Вершитель Реальности" помочь — я специально у него «проконсультировался», если можно назвать консультацией мысленный диалог с не имеющим разума артефактом. Он, конечно, мог вызвать землетрясение, которое бы разрушило замковые стены. Элементарно — немного изменить вероятность столкновения материковых плит, вызвать их локальную вибрацию — никаких проблем. Только и это бы ничего не дало. Неведомым мне заклинанием все камни замка сделаны самовосстанавливающимся — любые повреждения автоматически чинились, а что пару десятков или даже сотен при этом погибло бы солдат — так это мелочи. Я не думаю, что Вечеж такого не предусмотрел. Он гениальный маньяк невероятной магической силы, а таких на мякише не проведешь, уверен, что у него во внутреннем кармашке ночной пижамы что-то на случай конца света тоже заготовлено.

А вот что злодей не учел — собственную человеческую природу. Он не учел магическую притягательную силу некоторых ведьм, не будем Сташу по имени упоминать, которыми хочется не завладеть, как вещью, а именно покорить. Как там говорили древние римляне… Amantes — amentes, влюбленные — безумные. Воистину так!

***

Птч!

Это — не выстрел, не звук пробки от шампанского и даже не три согласные русского алфавита. Это звук фундаментальной пощечины, не простой, какими изнеженные барышни особо наглых кавалеров для проформы отшивают, а пощечине всех пощечин! Такой, Клички бы, оба, от нее в угол ринга отлетели. А будь рядом спектральный прибор, измеряющий интенсивность звука — зашкалило бы!

Вслед за звуком "Птч!" идут другие звуки — нечто, напоминающее "Ой!" при частично выбитых зубах, нечто, напоминающее мат в женском исполнении, нечто, напоминающее звук удаляющихся женских ног, ну и наконец выдох, напоминающий выход затаивших до этого дыхание людей.

— Шташа! Потошти! Потошти, Штата, ты кута пошла? Шташа! — издает кто-то голосом Золотого Чародея с выбитыми зубами волшебную мантру, но поздно.

Некто, напоминающий невысокую чернявую женщину с мальчишеской прической, покидает самый неприступный из всех замков этого и нескольких соседних измерений, и идет прочь.

Следом за ней, позорясь перед безразличными ко всему стражами, бежит Золотой Чародей — уже вернувший на место свои зубы, но не осмеливающийся применить к беглянке свой богатейший магический потенциал.

Приблизительно в семидесяти трех метрах от ворот замка Золотой Чародей настигает черноволосую женщину, хватает ее за руку и поворачивает вокруг оси. Вторая рука в это время уже заносится для очередной пощечины, но чародей вовремя падает на колени, склоняет голову и что-то шепчет. Рука ведьмы замедляется в своем полете, и, изменив траекторию, вместо резкого столкновения со щекой нежно ворошит гриву золотых волос. Тихим голосом произносятся какие-то слова, после чего, используя исключительно мускульную силу без какого-либо обращения к магии, Золотой Чародей берет ведьму на руки и несет обратно в замок.

Сопротивление не оказывается.

За последней частью вышеописанных событий внимательно наблюдают одиннадцать глаз. Шестеро из них принадлежат Валерии, Бессу и Федору, ожидающих в воротах замка. Двое — молодому рыжебородому парню с двумя арбалетами за спиной, подпиравшему одну из сосен ближайшего леса и о чем-то задумавшемся. Еще один — прищурившемуся крестьянину, непонятно что делавшему в огороде неподалеку. Последние же два глаза наблюдали за этой сценой со значительного расстояния, а именно — из замка Милорда Черноречья, и понять отношение ко всему этому их владельца не представлялось возможным.

Наделенный помимо баснословной магической, немалой физической силой Золотой Чародей, предпочитавший держать себя в форме, доносит ведьму до ворот замка, которые вслед за ними закрываются.

Временно наступает тишина.

***

— Ну как прошла разведка? — поинтересовался у меня Бил.

— Нормально! — заверил я, — А вы, как я вижу, тут уже прибрались?

— Да так, немного… — пожал плечами Герсей.

И еще одна ипостась герцога! Он, помимо всего прочего, оказался еще и знаком с веником, шваброй и тряпкой. И пока Бил заделал пару дырок на крыше да вставил дверь в дверной проем, Герсей избавил дом от грязи, пыли, листьев да прочей паутины. Так что теперь тут можно было вполне комфортно, если без претензий, жить. Конечно, маскировка вся насмарку, и если сюда хоть кто-то из местных заглянет — как миленькие попадемся! Но что-то, шестое чувство или интуиция, подсказывало мне — события зашли достаточно далеко, и до кульминации осталось не так уж много. А если учесть степень затюканности местных, если учесть, что как минимум с лета сюда никто не заглядывал — можно было рискнуть.

Все равно делать нам было особо нечего — лишь сидеть и ждать, пока события сами начнут разворачиваться.

Так началась наша жизнь в лесу.

***

Прошла неделя. И еще одна. А потом еще. Прошел месяц.

Описывать его по дням, по часам не имеет никакого смысла. Большей частью дни проходили одинаково и монотонно. Утром побудка, зарядка, у Била с Герсеем практика на мечах, я иду на «охоту». Добыв на «охоте» в ближайшем селе чего-то съестного, я возвращаюсь, все завтракают и занимаются своими делами. Оставив кого-то на хозяйстве, мы с Билом или Герсеем шли на разведку. Моей задачей было выяснять, что происходит в замке, спутники всем остальным занимались. Риск, конечно, был. Того же Герсея могли спокойно узнать, да и Бил мог вызвать подозрения. Но излишняя промывка мозгов местных жителей была нам на пользу. Вечеж превратил их в безмолвных рабов, каждое утро доставляющих в замок столько-то литров молока и столько-то килограмм мяса, а следить за подозрительными личностями, включая бывшего канцлера этого королевства, в их функции не входило.