Михаил Ардин - Райское Местечко

Помнится, на «Королеве Марии», в первую неделю моей службы в качестве капитана, при прохождении корабля вблизи голубого гиганта никак не хотел отключаться двигатель Вульфа. Я тогда обнаружил пробой в одном из силовых кабелей буквально в десяти метрах от вершины поглощающей воронки и сумел быстренько поставить временную перемычку. Она продержалась всего несколько наносекунд, но этого хватило, чтобы успеть вырубить двигатель… Да, тогда я начисто облысел, и кожа с лица и рук сходила прямо клочьями. Хотя все это было и не смертельно, меня на пять суток положили в Р-камеру, пока внешность моя не приобрела более-менее пристойный вид.

К концу бутылки коньяка Георг признался мне, что за четыре года работы с Адмиралом так и не сумел избавиться от робости при общении с ней.

– В ее присутствии,- жаловался майор Розетта,- язык у меня просто прилипает к горлу, а руки и ноги отказываются двигаться. Хорошо еще, что не отказывают мозги…

Действительно, когда Мелисса знакомила нас, Георг показался мне сдержанным и молчаливым, и я удивился сегодня, когда обнаружилось, что он веселый и разговорчивый парень. Я припомнил, что и те офицеры, которые при мне общались с Мелиссой, тоже держались как-то довольно скованно.

Иначе обстояло дело с людьми на острове Мелиссы. Но это понять легко. Валентина Петровна знает Мелиссу уже чуть ли не две сотни лет и успела привыкнуть. Да и встретились они впервые не где-нибудь, а на Саракосте, были «товарищами по оружию». Это не в кабинетах общаться! Джонни с биостанции вообще был селфером, а для Лиины – девочки, пилота глайдера – Мелисса была просто «тетей Лиссой», которую она знала с самого рождения…

В эту картину не вписывался только я. Почему-то я, общаясь с Мелиссой, ни секунды не чувствовал ни робости, ни малейшего смущения. Мной владели весьма сильные чувства, но чувства эти были совсем другие. Более того, я точно знал, что нет никаких причин смущаться и робеть. Я точно знал, что Мелисса очень доброжелательна ко всем окружающим, к человечеству в целом и к каждому человеку в отдельности. Вот даже Белову, явно в чем-то крупно виноватому, она помогла выбраться из неприятной ситуации, и ни о каком наказании речь не шла… Не понимаю, откуда я все это знал, но я был абсолютно уверен, что Мелисса не может желать зла или причинить вред никому из людей!!!

Стоп! А как же «Высший Суд»? Как я помнил из курса истории, именно Мелисса изобрела эту штуку…

Это произошло лет через пятьдесят после окончания войн за передел мира. Человечество тогда никак не могло справиться с захлестнувшей планету волной преступлений против личности. Убийцы, психопаты и террористы всех мастей губили человеческие жизни и судьбы почти безнаказанно: суровые законы военного времени сменились гражданской судебной системой, гуманной и неповоротливой. Преступники, даже будучи пойманы, часто бывали оправданы «за недостаточностью улик» либо проводили несколько лет в довольно комфортных тюремных условиях, а потом опять принимались за старое. В худшем случае им грозило пожизненное заключение, из которого они часто выходили в результате очередного кровавого преступления, например, теракта с захватом заложников, совершенного их подельниками. Несколько самых жутких душегубов были, в порядке исключения, приговорены к смертной казни, операции почти безболезненной. С другой стороны, нередки были случаи осуждения людей невиновных.

Законодательство совершенствовалось медленно, не успевая за ростом насилия. Силы правопорядка разбухали, но никто не чувствовал себя защищенным. Жертвой мог стать любой – ребенок, домохозяйка, инженер, сельский житель, полицейский, высокопоставленный чиновник,- никто не был в безопасности.

Тогда Мелисса и предложила принципиально новую систему защиты общества от преступников: человека судило не общество, он судил себя сам.

Методически новая система основывалась на том, что личность любого человека есть информационная модель, созданная его мозгом, которая содержит в себе, кроме массы прочих вещей, всю информацию о намерениях и поступках субъекта, а также систему оценок этих намерений и поступков с точки зрения как самого этого субъекта, так и с точки зрения других членов общества. И эта информация гораздо объемнее и полнее, чем человек отдает себе в этом отчет или желает считать. Грубо говоря, что бы человек ни говорил, что бы он совершенно искренне, как ему казалось, ни считал, он все равно прекрасно знал, «что такое хорошо и что такое плохо», что с людьми делать можно, а чего делать нельзя ни в каком случае. Система внутривидовых отношений складывалась в течение сотен миллионов лет, правила поведения человека с себе подобными закреплены генетически и внедрены в самые глубокие уровни подсознания. Полностью искоренить, извратить их не могут ни воспитание, ни защитные механизмы психики людей, которые на сознательном уровне стараются представить самые чудовищные деяния как необходимые иди даже героические действия. То есть «в глубине души» каждый знает, что творит.

Техническая реализация метода системы «Высший Суд» заключалась в том, что в мозг подозреваемого вводился активный микрочип, связанный с центральным процессором системы. Система с помощью внедренного в мозг чипа использовала для инициирования памяти субъекта глубинные процессы мышления, не контролируемые его сознанием. Информация, содержащаяся в памяти подозреваемого, поступала в блоки памяти системы. Одновременно система, используя все тот же чип, стимулировала воображение и механизмы управления физиологическими процессами человека, заставляя его переживать и испытывать то, что испытали его жертвы… Даже одно умышленное убийство приводило к неминуемой смерти убийцы. Человек сам вершил свою казнь.

Это был в некотором смысле возврат к древнему принципу «око за око, зуб за зуб». Кое-кто говорил, что это жестоко, чаще всего те, кому повезло не стать жертвой, не потерять в результате преступления родных и близких. Подавляющая же часть человечества сочла, что применение «Высшего Суда» не только справедливо, но и весьма гуманно, поскольку преступники не успевали, как правило, пережить всех страданий, причиненных своим жертвам.

А по сути применение «Высшего Суда» не противоречило известному нравственному принципу: «относись к другим так, как ты хотел бы, чтобы отнеслись к тебе», частично осуществляя его антитезу: «получи то, что ты дал другим».

В народе «Высший Суд» называли «электронным бумерангом» или «машиной возмездия», а чаще всего – «приветом с того света».

Ну а если же человек случайно, совершенно не желая того, наносил другому вред или даже убивал его, «Высший Суд», не обнаруживая злого умысла, не мог инициировать процесс возмездия, и меру ответственности этого человека устанавливал обычный гражданский суд. Часто в таких случаях человек, прекрасно понимая, что он фактически не виноват, переживал и винил себя больше, чем любой другой суд.