Рамиль Юсупов - Тайный Город – твой город (сборник)

– Дюбель, ты? – оторвался от декламирования прав человека голый.

– Колобок! – как старому приятелю, обрадовался «лифчиковый».

Утро ознаменовалось противным скрипом двери камеры, и в дежурную часть ввалилась целая ватага шумных краснобанданных байкеров, распространявших вокруг себя крепкий сивушный аромат.

– Дюбель, ты? – бросились двое к решетке. – Чего прохлаждаешься? Вставай давай, штурм провалился, Саблю убили, Гниличей режут, и вообще!

Не дожидаясь, пока ошарашенный новостями товарищ придет в себя, байкеры подхватили его под руки и понесли к выходу.

На обратном пути толпа коротышек умело прошвырнулась под столом полицейских и разочарованно застонала – ни сейфа, ни изъятых ценностей.

– Менты, мля, сразу себе в карманы распихали, гады!

Не прошло и часа, как в помещение дежурной части, распространяя аромат дорогой косметики, вплыла намакияженная дама, хорошо за тридцать, в сопровождении похожих друг на друга, как два красных кирпича, охранников в темных костюмах. Опасливо подошла к камере, подозрительно оглядела обитателей, остановила взгляд на закутанном в хламиду коротышке.

– Петруша, ты? – неуверенно произнесла она.

Тот встрепенулся, поднял голову. Миг спустя бросился к решетке и радостно воскликнул:

– Зиночка!

– Петь, я… – Дама замялась, покосилась на спящую в камере пьянь, на равнодушных полицейских и бесстрастных охранников – и вдруг разревелась: – Прости меня, Петруша, правильно ты вчера сказал, это из-за меня ты пить начал…

Очумевший Шашкин только и смог пробормотать:

– Да ладно, чего уж там… – И затем, отгоняя от себя воспоминание о хваленой племяннице Сабли, очень искренне выдохнул: – Зин, какая же ты у меня… красивая!

– Баб Марусь, а, баб Марусь! Ну открывай, мля, уже! – Коренастый байкер в красной бандане робко топтался у двери квартиры в панельной многоэтажке, то и дело шикая на шумевших за спиной приятелей.

– Хто там? – послышалось из-за двери.

– Это я, мля… Бабуля, расколдуй меня обратно, а?

Дверь распахнулась, и бабка Маруся хитро уставилась на уйбуя.

– Пять тыщ, – деловито сообщила она.

– Как пять? – опешил Дюбель. – Ты ж одну брала!

– Двойной тариф, – огорошила байкера бабка. – Ежели кого ко мне насильно ведут, я денег-то, почитай, и не беру… Опосля завсегда воротятся, обратно разлечиться. Вот тогда-то я настоящую деньгу и требую. За то, штоб опять подымалась.

– Кто подымалась? – испуганно ахнули стоявшие позади Дюбеля Красные Шапки и на всякий случай отступили от уйбуя на шаг.

– Хто-хто, – покачала головой бабка Маруся. – Рука… Ну, так чаво?

– Брильянтами возьмешь? – грустно вздохнул Дюбель, вытягивая из-за пазухи маленькую шкатулку с драгоценностями, которую он мимоходом, пока рыскал в поисках простыней, прихватил из спальни той ужасной тетки.

– А то! Заходи…

Подмосковье. Садовое товарищество «Мичуринец»

20 декабря, суббота, 22.17

Почти все ролевые игры устраиваются по одному принципу. Народ записывается на игру, разбирает роли или заявляет оригинальных персонажей, затем все дружно куда-то едут, знакомятся, пьют пиво, капитаны проверяют боеготовность команд, и дело пошло… Но, как бы ни расстарались игроки и организаторы насчет сценария, костюмов, раскадровки, реквизита и стратегического запаса спиртного, как бы замечательно все ни прошло, игра остается игрой. Это весело, но это неправда. Бронежилет имитируется байкерской «защитой», магия моделирована жестами или, в лучшем случае, карманным фонариком, а пистолеты стреляют пластиковыми шариками. (Как и тот, что лежал сейчас на дне Жениного рюкзака – пневматический хардбольный «хаммерли». Неотличим внешне и даже по весу от боевого образца, все стальное, добротное, натуральное, и при этом – не более чем игрушка для расстрела пивных банок. Впрочем, мельком отметил Женька, не поскупились неведомые Мастера: такая игрушка в «Кольчуге» на Ленинградском тысяч восемь стоит.)

Бывает игра-функция, когда главное – это крутой костюм и красивый «парад», а бывает игра-состояние. Игра-состояние целиком и полностью зависит от того, насколько сможет игрок вжиться в выбранный образ. Ритуальный обсидиановый кинжал выточен из буковой паркетины? Мантия сшита из старого бархатного покрывала? Плевать! Потому что, если воображение позволит тебе в полной мере ощутить себя не студентом-первокурсником, а темным магом, жутким оборотнем или наемником-хитмэном, – игра удалась. Азарт, адреналин, таинственность и стремительность происходящего наполняли скучный привычный мир волшебными красками. Игра захватывала, игра диктовала свои правила, и рядом нет никого, кто мог бы крикнуть «Стоп, игра!».

Женя сел в электричку, отходящую с платформы «Тимирязевская». Удобнее было ехать с Савеловского вокзала, но в инструкции имелась рекомендация – оставаться как можно более незаметным, а на вокзале (террористов, поди, высматривают) повсюду камеры слежения. Конечно, на такие условности можно было бы и забить: игра же, какие там камеры? Кто проверит? Но если уж играть, так чтоб все как взаправду, иначе неинтересно. А если взаправду – то нужно быть внимательным, хитрым и осторожным, как настоящий боевой маг. Как настоящий Рассветный Страж.

Тем более шеф заострил внимание на том, что работать предстоит без магии. Поскольку, во-первых, объект сам являлся магом (тут уж не важно, какого уровня), а во-вторых, с некоторых пор обвешан защитными и сигнальными артефактами, как новогодняя елка гирляндами. Чего доброго, засечет враждебные магические эманации да как шарахнет «Огненной сетью» или чем похуже… То ли дело твердая рука, верный глаз и старая добрая серебряная пуля. А на самый крайний случай – прописанное в характеристиках Настиного персонажа умение оборачиваться пантерой.

Электричка была полупустой, никакой давки, садись где хочешь, но все-таки это небольшое путешествие оказалось не самым приятным. В каждом втором вагоне спит по бомжу, и хорошо, если спит, – некоторые ехали компаниями и активно скрашивали путь-дорогу горячительным. Женя примостился в углу у окошка, надвинул на глаза капюшон, енотовый мех щекотал веки. По грязному, с потеками, стеклу мазался неразличимый пейзаж: какие-то дома и домики, тусклые фонари, облезлые деревья. В вагоне жарко, а на улице минус шесть и северный ветер. И это в Москве, а за городом холоднее… Ночь, зима, начинающаяся простуда, игрушечный пистолет в рюкзаке, вонючая электричка – азарт от Игры потихонечку пошел на убыль, а на смену ему пришли сомнения и странное дурное предчувствие. Вязким комом оно засело в солнечном сплетении, смутное, неуловимое и притом ощутимое до тошноты.