Элейн Каннингем - Пламя есть пламя

Что ты делал, когда напали морские дьяволы, дедушка?

О, как я предвкушал этот вопрос! Я слышал его, торопясь навстречу битве. Слова для меня были столь же реальны, как и вонь дыма, клубившегося над Западными Воротами, они звенели в моих мыслях, словно грохот деревянных перекладин, подающих под магическим огнем. И неважно, что этот вопрос прозвучит лишь через много, много лет. Ученик мага быстро узнает, что все вещи сначала надо вообразить в уме.

И на бегу я представлял себе. Разве не будет лицо мальчика полным ожидания, а глаза горящими гордостью ведущего свой род от героя? И неужели не умолкнут струны бардов, а сами они не соберутся вокруг, надеясь вновь услышать рассказ великого мага — то есть меня — сражавшегося бок о бок с Келбеном Арунсаном?

Конечно, об этом вспомнят. Более того, именно этот вопрос сорвется с губ слушателей: что делал Келбен Арунсан во время сражения? Как много монстров пали пред мощью Черного Посоха? Какие заклинания использовались?

Должен признать, я и сам мечтаю узнать финал этого повествования.

«Наверху, Сидон».

В голосе моего спутника промелькнули нотки паники, подняв его до тонкости подобающей эльфийским девам и маленьким скулящим собачонкам. Не замедляя бега, я проследил за указующим перстом Хьюмонта.

Вся угроза заключалась в женщине, показавшейся в верхнем окне здания вдоль нашего пути. Она готовилась опорожнить в переулок ночной горшок — мелкая городская опасность, из тех, что подстерегают даже в грозный час. Хьюмонт, мягко говоря, был нервным человеком. Сейчас он находился явно не в форме, но все же мы учились вместе, так что я ухватил его за руку и рванул в сторону. Он кувыркнулся через сваленные друг на друга деревянные ящики, и пусть его приземление было жестким, по крайней мере, это спасло его от выплеснутых нечистот.

Единственное произнесенное мною слово заставило перевернутые ящики вытянуться в линию, словно солдат, проспавших побудку. Они торопливо перестроились, затем вспрыгнули друг на друга, образовав четырехступенчатую лестницу. Прошептав активирующее слово простенького заклятия, я взбежал по ступеням и прыгнул в воздух, раскинув руки в свободном полете. Мой восторженный хохот звенел сквозь шум охватывавшей город паники, и почему нет? Что за день сегодня, какая история получится из него!

Хьюмонт поднялся и упрямо заторопился в западном направлении, поравнявшись со мной как раз в тот момент, когда мои ноги коснулись мостовой. От брошенного на него взгляда молоко скисло бы мгновенно. «Лучше бы ты не тратил заклинания на бестолковое веселье. Силы нужно беречь — они еще понадобятся».

«Говоришь словно сам архимаг!» мягко укорил его я. «Это небольшое развлечение куда опасней, чем все, с чем тебе придется столкнуться у Западных Ворот, уж ты мне поверь».

Вместо ответа Хью бросил очередной встревоженный взгляд в сторону гавани. В небо, над южной частью Уотердипа, видимый в темноте, поднимался дым, несший с собой неаппетитный запах горелого мяса и обугленной парусины. «Сколько кораблей горят?» задумчиво произнес он вслух. «Сама гавань должно быть кипит!»

«Адское варево, твоя правда, но ему наверняка придает вкус множество сахуагинов», парировал я.

Даже Хьюмонт не мог оспаривать столь неотразимую логику, и мы торопливо продолжили путь в обоюдном молчании — с его стороны, без сомнений, полном жутких предчувствий, для меня же — освещенном радостными ожиданиями, словно у ребенка во время праздника середины зимы.

Признаюсь честно, я без ума от магии. Мой отец заплатил немалую сумму ради того, чтобы я получил место в Башне Черного Посоха, и я многому научился под руководством архимага и его леди-консорта, великолепной Лаэрал Силверхенд. Но до той ночи я никогда не понимал вполне, насколько нетерпеливым оставляли меня предостережения, лекции и бесконечные маленькие ухищрения лорда Арунсана. Все источники утверждали, что архимаг накопил достаточную мощь в одном своем посохе, чтобы обрушить город Лускан в море, и, тем не менее, лишь немногие из тех, кого я знал, видели в его исполнении сколь либо серьезную магию. Заклинания, которые Келбен Арунсан использовал ежедневно, подошли бы любому компетентному, но ничем не выдающемуся магу. Да простит меня Мистра, но я начинал смотреть на знаменитое могущество архимага так же, как мог бы думать о куртизанке небесной красоты и непоколебимой добродетели, какой практический смысл в подобном сочетании?

Наконец мы завернули за последний поворот перед улицей Западной Стены, и открывшийся нашему взгляду вид заставил забыть о любых разочарованных мыслях. Шагающая Статуя наконец-таки оправдывала свое имя!

Каждый шаг спускавшегося с северного склона горы Уотердип гиганта сотрясал землю. Я ощутил восторг. Никто кроме Келбена не смог бы создать каменного голема в девяносто футов вышиной, из сплошного гранита с выражением бесстрастного спокойствия, очень напоминавшим самого архимага, на лице.

Но на улице Джалтун статуя замешкалась, встав на заднем дворе низкого строения — стоянки экипажей — словно растерявшись среди хаоса паникующих толп. Спустя миг, гигантская статуя пригнулась, отведя назад руки и приготовившись к прыжку. Люди с воплями разбегались от метнувшегося в воздух голема. Он перелетел дом и улицу и с громоподобным ударом опустился на другой стороне. Веером разлетелись каменные осколки, и немало людей окровавленные попадали наземь, крича, или хуже того, не издавая больше ни звука.

Стрела синего огня вылетела из башни у врат, и Шагающая Статуя мгновенно застыла. Голем взглянул на башню, переминаясь с ноги на ногу, словно неимоверного размера пристыженный мальчишка. Видимо, повинуясь только ему понятному приказу, он повернулся к морю. Взгляд каменных глаз статуи сосредоточился на склонах.

«Интересно, что он видит?» прошептал Хьюмонт.

Мне было не до раздумий, я смотрел не в силах оторвать взгляда на источник вспышки. Она пришла с Западных Ворот, могучей преграды из дерева возвышавшейся на высоту трех этажей, окруженную с трех сторон камнем, которому искусно придали форму оскалившейся пасти огромного дракона. Над вратами был перекинут мост с зубцами и башенками, выглядевшими как корона на голове драконьего короля. На мосту выстроились маги, горя, словно факелы, чародейским огнем. И ярче всех пылал мой учитель, великий архимаг.

Я перешел на бег, больше не думая, поспевает ли за мной Хьюмонт. Я думал только о том, чтобы занять свое место рядом с другими боевыми магами, и об историях, которые напишут об этой ночи.

Берега провоняли магией. Я учуял ее, даже не выбравшись из воды. Отвратительный запах, и металлический вкус, такой жесткий, что мой язык прилип к небу. Я не стал говорить об этом братьям — сахуагинам. Хотя для меня источник моего беспокойства звался «магия», они могут обозначить мою реакцию иначе: «страх». Для меня одно было неотделимо от другого.