Василий Жеглов - Вервольф

Секретарь посольства сделал вид, что раздумывает. После короткой паузы он кивнул:

— Хорошо же, лис, будь по-вашему. Полицейские из охраны посольства сейчас погрузят на повозки ящики со святынями и документами и вывезут тела погибших подданных Императрицы, да продлится вовек её царствование.

Вейджу показалось, что в голосе салийца прозвучали нотки облегчения. Лис насторожился:

— Вначале я осмотрю их.

— Тела — пожалуйста, ящики — нет, — чуть быстрее, чем того требовала ситуация, отреагировал Ойба.

Лис решил прощупать:

— Это невозможно, барон! Вы намерены вывезти на территорию посольства, которая по условиям договора между нашими государствами находится под юрисдикцией империи, нечто с территории королевства — без формального досмотра?

— Да, Вейдж, именно так! Никто, кроме посвященных, не вправе видеть алтарь Многоликого, и я не допущу подобного святотатства! Равно как не могу позволить вам ознакомиться с бумагами, которые хранил здесь покойный господин посол.

— А если я не соглашусь, Ойба?

Салиец хищно оскалился:

— Тогда я прорвусь силой! Это лишь подтвердит мою правоту насчёт заговора. Ведь тогда тебе уже не придётся никому объяснять, откуда взялись в этом доме трупы переодетых стражников. Всё и так станет ясно. Понятно, лис?

От Вейджа не ускользнуло, что салиец намеренно перешёл на «ты», подчеркивая тем самым своё презрение к собеседнику. «Потерял самообладание, или раскачивает?» — мелькнула мысль.

— Ты не уйдёшь дальше своего посольства, Ойба. Попытка прорыва будет означать начало войны между империей и королевством. Интересно, что скажет императрица, когда узнает, что какой-то баронишка возомнил себя равным ей, и объявил войну другому государству. Что потом будет с родом э'Илом, как думаешь? — рискнул Вейдж, намеренно оскорбляя имперца.

Услышав обращение, барон Ойба э'Илом побагровел. Его рука метнулась к левому бедру, но тут же замерла. Высокородный вспомнил, что перед ним неверный, да ещё к тому же простолюдин и попытался успокоиться. «Он не заслуживает боя чести. Он умрёт как собака, не будь я сын своих предков», — мстительно пообещал самому себе барон.

— Ты всё равно дашь нам уйти без досмотра, нюхач, — почти спокойным голосом сказал салиец. — Если не хочешь, чтобы мы выставили в окно обнаженное тело эррины Неус, которая погибла как простая портовая шлюха в чужой постели.

Вейдж вздрогнул. Этилия Неус убита? Единственная дочь главы Совета эрров была любовницей посла? Это чудовищно!

— Я должен увидеть её, барон, — заявил Вейдж голосом, не терпящим возражений.

Лис не оборачиваясь направился к лестнице, уверенный в том, что Ойба проследует за ним, но сделав пару шагов, внезапно остановился. В груди привычно забилось сердце, а в висках застучали крохотные частые молоточки. Его нервы натянулись струнами — и в тот же миг со звоном лопнули. След!!

Вейдж резко развернулся.

— А ведь ты меня обманываешь, барон. Нехорошо! — улыбка лиса более всего напоминала собачий оскал. — Кто-то из отступников выжил. Я уверен в этом так же, как в том, что мы с тобой оба рыбаки, хоть и стоим на разных берегах. Я не выпущу тебя отсюда… Где он??

— Я не стану юлить, лис. Да, один из нападавших жив. Но он мой, и я не отдам его тебе. Он — единственный, кто может засвидетельствовать, что нападение не было просто бандитским налётом.

— Значит — война, барон?

Салиец задумался. Вейдж почти видел, как напряжённо работает его мысль, как возникают и отметаются варианты, взвешиваются аргументы, просчитываются ходы… Ойба тряхнул головой и улыбнулся — точь-в-точь такой же улыбкой, как незадолго до этого улыбался Вейдж.

— Я предлагаю тебе сделку, лис. Я официально передаю в руки грайворского правосудия отступника, ты — не досматриваешь ящики с документами.

Теперь настала очередь Вейджа думать быстро и наверняка. С одной стороны — в согласии барона чувствовался какой-то скрытый смысл. С другой — подобный расклад вполне «бился» с планом, навязанным ему оборотнями: взять налётчика, обработать его «по-правильному», доставить в Салию как доказательство того, что никакого заговора не было — а было заурядное ограбление, в котором принимали участие продавшиеся Гурману караульные…

— У меня нет выбора, Ойба. Будь по-твоему. Но ящиков много, а отступник один… Ты упомянул сделку, а сделка должна быть честной.

— Что ты еще хочешь? — раздражённо спросил салиец.

— Сколько человек видели погибшую эррину?

— Я и мой помощник, — понимая, куда клонит лис, медленно произнёс барон, — но он не видел её лица — только накрытое тело.

— В свете случившегося, барон, — осторожно начал Вейдж, — ни нам, ни вам не нужны дополнительные сложности. Правда? К чему привлекать церковь? Вступив в связь с эрриной Неус, погибший посол навлёк на себя, да и на других салийцев, находящихся на территории Грайвора, проклятие Шаура: ведь Этилии Неус не было ещё семнадцати. Если вы хотите, чтобы мы уважали вашу веру, вы должны считаться с нашей, и…

— Хорошо! — обрывая его, кивнул Ойба. — О ней никто не узнает.

— Не так барон, — твёрдо сказал Вейдж, глядя ему прямо в глаза. — Не так! Ты должен поклясться. Причем не только от своего имени, но и от имени вице-посла! Ты ведь ему доложишь обо всём, не так ли?

— Ты слишком многого хочешь, неверный! Кто ты такой, чтобы Ойба э'Илом тебе давал клятву, — презрительно процедил салиец.

— Я тот, — понизив голос, спокойно сказал Вейдж, — кто в силах не только не дать тебе уйти отсюда без боя, но ещё сделать так, чтобы тело барона Ямина осталось на земле неверных после захода солнца. Я заблокирую корабль в порту, и вы не успеете отчалить до заката. Насколько я знаю, в этом случае не только род э'Батим-и-Ажа будет проклят Многоликим, но и твой род, так как именно ты своим упрямством обрёк своего соотечественника на этот позор.

— Ты этого не сделаешь, — побледнел Ойба.

— Сделаю, и ты это прекрасно знаешь.

— Будь ты проклят лис! — выдохнул салиец. Он вскинул голову и произнёс сквозь зубы — Я, Ойба э'Илом, клянусь прахом своих предков, что ни я, ни Атим э'Нроба не предадим огласке обстоятельства смерти эррины Этилии Неус.

— Спасибо, барон. Я знал, что нам удастся договориться. Можете грузить свои ящики.

— Сейчас у меня не было выбора, Вейдж, но Многоликий учит терпению своих детей. Я дождусь своего часа и тогда…

Барон жестом подозвал одного их своих подчиненных.

— Захваченного преступника отдать грайворцу.

Первый секретарь посольства Салийской империи в королевстве Грайвор барон Ойба э'Илом, он же — генерал тайной полиции Салии, в последний раз взглянул на лиса, после чего молча развернулся и ушёл отдавать приказания.