Джудит Тарр - Владычица Хан-Гилена

Мирейн поразмыслил над этим в своей неподражаемой манере — быстро и вдумчиво. Элиан нравилось наблюдать за вихрями его разума; вторгаться туда, вращаться вместе с этими вихрями, оставляя ненадолго свою опустевшую и невесомую телесную оболочку.

Она смотрела через его глаза, осознавая разницу: линии его тела, плечи и бедра, полнота там, где у нее ничего не было; и никакой нужды сдерживать мягкую тяжесть груди. А присутствие теплого женского тела, прижатого к его телу, будоражило и волновало его, вызывая острое как меч желание, которое он сдерживал в радостном предвкушении, и чудесный благодарный румянец на щеках.

Сама же она чувствовала себя на удивление свободно и тихонько смеялась. Он обвил ее руками, и его нежные пальцы отправились в путешествие по самым тайным изгибам и впадинкам. Как странно это было, как чудесно, чувствовать мягкость там, где он был крепок, познавать тайну там, где его телу нечего было скрывать, и вновь столкнуться с ее глубокой и мощной силой.

Ее глазами он видел крутой поворот дороги; ее ушами он слышал, что Бешеный притих, подняв голову и раздувая ноздри. Металл о металл, подкова о камень.

Илхари направилась вперед в одиночестве. У изгиба дороги она остановилась. Мирейн, снова заключенный в собственное тело, направил жеребца вслед за ней.

После поворота дорога устремлялась почти прямо к маячившей впереди серой стене гор. Там скакала небольшая группа: несколько всадников, окруживших груженую повозку, и впереди — человек, которого отправил с поручением лорд Касиен. Этот человек, перегнувшись через луку седла, подгонял свою утомленную лошадь.

— Лорд Гарин из Гарина, ваше величество, прибыл сам, чтобы приветствовать вас.

Имя Волк вполне подходило ему. Лорд вовсе не был старым, но волосы его оказались серо-стального цвета, густые и короткие, как шерсть волка. Он был узколиц, длиннонос, с бледной желтоватой кожей, удлиненными глазами, глубоко посаженными и янтарно-золотыми, как у настоящего зверя. Они сверкнули насмешкой, когда он рассматривал мужчину, женщину в мужском наряде и их небольшую свиту в скромных одеждах.

— Ваше величество, — сказал он, низко кланяясь в седле и обнажая длинные желтые зубы, — моя госпожа Калириен, я не ошибся?

Даже сидя спиной к Мирейну, Элиан почувствовала холодный блеск его улыбки.

— Это действительно Калириен, и Элиан иль Орсан из Хан-Гилена, и моя королева.

— Ваше величество, — сказал лорд Гарин, нисколько не смутившись, — вы оказываете нам честь. — Он указал на повозку. — Здесь имеются дрова, пища и вино, а также теплые одеяла. Ваши люди ни в чем не будут нуждаться в ваше отсутствие.

— Мой господин весьма великодушен, — сказал Мирейн.

— Я верный вассал, ваше величество. — Такое впечатление вы и производите, мой господин Гарин, — сказала Элиан, ловко пересаживаясь на спину Илхари. Кобыла переступила с ноги на ногу; на губах Элиан возникла кривая улыбка. — Значит, мы едем в ваш замок?

Дорога, хоть и крутая, была ровной, а замок оказался намного больше, чем представлялось издали. Он был таким же обширным, как сам Хан-Ашан, так что эту крепость нельзя было назвать маленькой.

Но Хан-Ашан претендовал на изящество: тонкая резьба, изысканные гобелены, даже рабы там одевались элегантно. В Асан-Гарине же никто ничего не изображал. Это было настоящее военное укрепление. Воины здесь ходили в коже и при полных доспехах. Женщины сидели по домам или сновали по улицам как тени, до самых пят закутанные в тяжелые покрывала. А босоногие голые дети таращили серьезные глаза на только что прибывших гостей и не произносили ни слова.

Тишина была сверхъестественной. Любая другая крепость встречала их гомоном и приветственными криками. Порой к подобному шуму примешивалось и недовольство, но выражаемое вслух. А эти люди молчали и не выкрикивали ни имени короля, ни его титула. Они просто стояли во дворах или в переулках и смотрели.

Правда, их было слишком мало, чтобы заподозрить присутствие армии. Элиан, отправившая на поиски свою силу, ничего не обнаружила: ни любви к Мирейну, ни ненависти. Он для них ничего не значил.

Неужели Вадин солгал? Или его обманули? Быть может, он хитростью заманил Мирейна в безопасное место, чтобы самому разобраться с врагами короля, не подвергая его жизнь опасности? Может быть, Луйан раскаялся и вернулся в Шейан? Или…

Серые стены сомкнулись вокруг Элиан. В ней заговорил инстинктивный страх. Она жестоко подавила его, будучи готовой ко всему, и заставила себя спокойно идти вперед — то рядом с Мирейном, то чуть опережая его или, когда дорога становилась уже, слегка отставая, под бдительным присмотром их свиты. Они были спокойны, эти избранники короля, их глаза все замечали, а руки готовы были извлечь из ножен мечи.

Кутхан шел рядом с Элиан, неотступный как тень; он казался расслабленным, но на самом деле был настороже.

— Ну почти как дома, — весело заметил он. Лорд Гарин не удостоил его вниманием. Дворянин или нет, он всего лишь страж и не должен говорить, когда его не спрашивают. Но Мирейн поддержал Кутхана.

— Да, здесь пахнет севером. Суровые стены, суровые лица. И никакой южной мишуры.

Возле охраняемой двери лорд задержался. Часовой открыл живо, но без излишней поспешности.

— Надеюсь, вы будете удовлетворены, ваше величество, — произнес лорд Гарин. Его глаза были полны волчьего смеха. Несмотря на свое намерение казаться невозмутимой, Элиан широко раскрыла глаза. Ей показалось, что вся роскошь юга и запада собралась в одной-единственной башне этого замка. Огромная комната размерами с караульное помещение была обставлена как сераль: почти всю ее занимала широченная кровать, покрытая бархатом, мехами и коврами, здесь же находилась ванна из лазурита и серебра, достаточно глубокая и широкая, чтобы в ней плавать.

Мирейн оглядел все это и рассмеялся легко и радостно как мальчик.

— Как, мой господин! Неужели вы — тайный сластолюбец?

— Это не я, ваше величество, а мой покойный отец. — Лорд Гарин снова обнажил свои острые зубы. — Лорд Гарин-старший был похитителем дамских сердец.

— Ну разумеется, — откликнулся Мирейн без малейшего смущения. — Это так очевидно. Я и сам не мог бы тут все устроить лучше.

Эти слова лишили Волка бдительности, и на миг в его взгляде вспыхнула искорка восхищения.

— Вы льстите моему отцу, ваше величество. Без сомнения, его холодные голые кости, все эти годы лежащие под виселицей, согреются от этих слов. — А! И кто же повесил его? — Это сделал я, ваше величество. Я, видите ли, человек порядочный.

Когда дверь была закрыта и заперта изнутри и перед ней встали люди Мирейна, он рассмеялся, и смеялся долго и раскатисто. Все еще продолжая смеяться, он простер руки.