Роберт Сальваторе - Восхождение самозваного принца

Суровость во взгляде Джилсепони растаяла. Она покачала головой, усмехнулась, а потом крепко обняла аббата Браумина и расцеловала его в обе щеки.

— Миру это принесет благо, но когда тебя не будет рядом, мой собственный мир станет более тусклым.

— Кертинелла не так уж далеко, — возразил Браумин, хотя они оба понимали, что Джилсепони имела в виду совсем не это. Если она согласится выйти замуж за Дануба, их разделит гораздо большее расстояние. Путь из Палмариса в Урсал намного дальше.

Настоятель Сент-Прешес покинул баронессу, оставив ее наедине со своими мыслями. Конечно, слухи о том, что в нынешнем году король Дануб попросит ее руки, были давно ей известны. Но после разговора с Браумином, поняв, что он считает ее брак делом решенным, Джилсепони впервые почувствовала, насколько все это реально.

Теперь она всерьез задумалась, как и что ей ответить на предложение короля Хонсе-Бира. Не так уж сложно согласиться стать епископом. А королевой?

Джилсепони не пыталась обуздать захлестнувший ее водоворот мыслей. Чтобы успокоиться, она сделала несколько глубоких вдохов. Увы, глубокое дыхание, столь часто выручавшее ее, сейчас не помогало.

Король Дануб Брок Урсальский сидел, разглядывая двух своих гостей. «Как хорошо, — думал он, — что герцог Таргон Брей Калас решил в этом году не ездить в Палмарис». Если бы воинственный вспыльчивый герцог находился сейчас здесь, он наверняка тоже участвовал бы в этой беседе. Дануб представил, как его друг задрожал бы от негодования, услышав, что абеликанские монахи предлагают королю вновь учредить в Палмарисе епископство!

— Вы не должны, ваше величество, сомневаться в том, что Джилсепони способна занять этот пост, — достаточно прямолинейно заявил настоятель Браумин. — Да, вы конечно же правы, полагая, что церковь пытается слегка отвлечь ее от светских дел. А почему бы нет? Вспомните, когда Джилсепони открылся завет Эвелина, она понесла весть о чуде не к воротам Урсальского замка, а к воротам Санта-Мир-Абель. И разве не Джилсепони вместе с Эвелином Десбрисом, который, судя по всему, вскоре будет провозглашен святым, отправилась к Аиде, чтобы уничтожить демона-дракона? Ваше величество, церковь уже много лет подряд желает слышать ее голос.

Эти слова Браумин произнес, сопроводив громким смехом, и заметил, что магистр Бурэй сердито нахмурился.

Король удивленно взглянул на него, однако тоже рассмеялся.

— Не ожидал такой искренности от человека церкви, аббат Браумин, — благожелательно заметил он.

— Возможно, ваше величество, прежде наша церковь не была столь искушена в светской политике, что и заставило вас думать так о ней, — произнес Браумин.

Настоятель Сент-Прешес видел, что магистр Бурэй несколько успокоился и теперь держался более непринужденно, охотно позволяя ему вести беседу с Данубом. Их разговор продолжался около часа, и только сейчас в отношении короля к этой проблеме наметился какой-то сдвиг.

— Мы ведь пришли сюда, чтобы говорить открыто и искренне, — продолжал Браумин, — и предложить вам возможность, одинаково благоприятную и для государства, и для церкви, ибо она сулит немалое благо жителям Палмариса.

— И как по-вашему, долго ли… продержится епископство в Палмарисе? — спросил король.

— Столько, сколько пожелает Джилсепони, — ответил Браумин Херд. — Скорее всего, до тех пор, пока она не обретет иной титул в более южном, нежели Палмарис, городе.

Король Дануб расправил плечи. Магистр Бурэй подался вперед. Их обоих явно ошеломила дерзкая прямолинейность настоятеля Сент-Прешес.

— Что вам известно об этом? — довольно сердито осведомился король.

— Ничего, кроме слухов, которые вот уже два года не смолкают в Палмарисе, — усмехнувшись, отозвался Браумин.

— А вы говорили с Джилсепони об этом… об этих слухах? — спросил Дануб, голос которого непроизвольно дрогнул.

— Ни в коем случае! — вмешался в разговор Фио Бурэй.

Аббат Браумин даже закусил губу, чтобы не расхохотаться, — в голосе однорукого магистра звучал неподдельный ужас. Бурэй опасался, что чрезмерная откровенность настоятеля Сент-Прешес может насторожить короля. Вполне понятный страх, но сейчас глаза Дануба выдали Браумину чувства, владевшие этим человеком. Да, он был королем, великодушным и смелым правителем. Но одновременно Дануб был мужчиной, искренним и открытым, у которого Джилсепони похитила сердце. И здесь он чувствовал себя весьма уязвимым.

— Ваше величество, если бы я и говорил с Джилсепони, то не имел бы права передавать вам содержание нашего разговора, — сказал Браумин. — Джилсепони Виндон — мой самый лучший друг, и я никогда не предам ее.

Король хотел что-то сказать, но его собеседник продолжал:

— Однако, ваше величество, у вас нет оснований опасаться за свою репутацию или сомневаться в чувствах баронессы. Если бы я знал, что она отвергнет ваше предложение, то открыто сказал бы вам об этом — причем без свидетелей.

— Но вы знаете, что она его не отвергнет, — заключил Дануб.

Настоятель Сент-Прешес пожал плечами.

— Мне думается, она сама пока этого не знает, — признался он, — но могу заверить вас: Джилсепони искренне восхищается вами и испытывает к вам уважение.

— А любовь? — спросил король.

Херд снова пожал плечами, но его улыбка была такой теплой, что Дануб, похоже, и без слов понял, что хотел сказать его собеседник.

— Что ж, я предложу Джилсепони занять пост епископа, — после недолгих раздумий решил Дануб. — И посмотрим, как долго ей придется носить этот титул, — хитро добавил он.

Как только монахи покинули кабинет, в котором проходила аудиенция, магистр Бурэй тут же набросился на Браумина.

— Что дернуло вас пойти на такой риск? — сердито вопрошал однорукий магистр. — Никто не имеет права говорить с королем Хонсе-Бира, будто с обычным человеком!

— В данном случае, магистр Бурэй, мы говорили не о политике, — небрежно заметил аббат Браумин. — Вопрос касался будущего Джилсепони — моего близкого и преданного друга. Я никогда не променяю ее счастье на вашу победу в выборах. И учтите: каким бы ни был их исход, голос Джилсепони будет иметь немалый вес на Коллегии аббатов, а настоятель Сент-Прешес Браумин Херд с его, надеюсь, не менее весомым голосом будет полностью солидарен с Джилсепони.

Фио Бурэй буквально лишился дара речи. Он никак не предполагал, что Браумин обратит против него его же собственный замысел!

Настоятель Сент-Прешес остановился и повернулся, глядя рассерженному магистру прямо в глаза.

— Мы с Джилсепони оба согласились на ваши предложения, поскольку в них есть здравый смысл. Мне хотелось узнать, согласится ли с теми же доводами и король Дануб, потому что Джилсепони необходимо получить ответ, который исходил бы из глубины сердца. Да, я пошел на серьезный риск, но это был единственный путь, если иметь в виду возможную победу или поражение для церкви.