Алёна Кручко - Полуночные тени

И приятно слышать уверенные мужские голоса, залог охраны и безопасности. Все, что рассказывал его милости Зиг, я знала и так, и еще вчера это казалось страшным до озноба, но сегодня я знала: все будет хорошо.

Я уже почти заснула, когда слух зацепился за какое-то слово, или фразу, или, может, резкую тишину следом. Попыталась сообразить, что именно меня задело. И услышала:

— Повтори, пожалуйста, что ты сказал.

Анегард, с таким недоумением, будто… ну, я не знаю даже!..

— Ты стал плохо слышать?

Зигмонд. Не столько удивленно, сколько… презрительно?

— Я сказал, что на твоем месте не стал бы оставлять сестру без охраны, когда по округе рыщут банды наемников.

— Зигмонд, я тебя не понимаю. Ты о ком?

Нелюдь хмыкнул:

— Вот только не говори, что не знаешь! Нет, я понимаю, всякие могут быть резоны, но…

— Зиг, тьма тебя побери, хватит валять дурака!

— Правда не знаешь?! Да, чую, не врешь… однако я был лучшего мнения о… да отцепись ты от меня! О ком, о ком, — о Сьюз, о ком еще! Тупица, дубина стоеросовая! Хоть бы сообразил, что чары на родню были!

Я села. Анегард, оказывается, вцепился Зигу в ворот, и сейчас нелюдь занят был тем, что отдирал от себя чужие пальцы. Интересно, что он скажет, если я попрошу повторить?

— Опомнись, как она может быть моей сестрой?! Да они вообще здесь пришлые!

— У батюшки своего спроси, как, но что она тебе по отцу сестра, я и раньше знал. И мать ее, похоже, из благородных. У вас кровь одного вкуса. То есть настолько одного, как это бывает у близких родственников.

— И когда ты ее кровь пробовал?!

— Да вчера же… нет, уже позавчера. Да отцепись ты, придурок! Когда ее тот хмырь порезал, что сейчас без головы валяется в лесу за поляной, зверью на радость! — Зиг наконец-то отодрал Анегардовы пальцы от своей рубахи, сказал уже спокойнее: — Кстати, по запаху ваше родство тоже ощущается, хотя не так уверенно.

Ничего себе новости!

Я-то думала, это бабушка Анегарда на ноги подняла, пока я валялась… и кто здесь, спрашивается, тупица?

Ничего себе Зиг… знал, значит… так это, выходит, он сразу на то и рассчитывал? Умный, зараза…

Тем временем спорщики расцепились — и заметили, что я не сплю. Уж не знаю, какое у меня было лицо, но Анегард заметно смутился, а Зиг спросил невпопад:

— Очнулась?

Нет, без памяти лежу! И брежу…

— Бабушка где?

Зигмонд подошел к окну, отодвинул ставень, высунулся, огляделся. Крикнул:

— Магдалена! Сьюз очнулась, тебя зовет!

— А ведь мог бы сообразить, — сказал вдруг Анегард. — Знал ведь про твои сны.

— А что — сны? — невольно спросила я.

Ответить Анегард не успел: вошла бабушка. Я вскочила навстречу.

— Лежи, девонька, ты что! — ахнула бабуля. — Куда тебе вставать, рано!

— А мне хорошо, — сказала я. — Честно, хорошо. Ты-то как?

— Сказала б я тебе, — бабушка укоризненно вздохнула, — да поздно уже, после драки-то… На краю ведь постояла, дитё ты неразумное!

Не знаю, подумала я, и знать не хочу, сестра я Анегарду или нет… ну, то есть ясно, что сестра, раз так вышло, да и к лучшему оно, наверное… Зиг, хмырь болотный, знал, что делал…

— Ба…

Я вытерла слезы, и бабушка, усадив меня обратно на кровать, прижала мою голову к груди:

— Ну что ты, девонька, что ты… все хорошо, и хвала богам…

Я обняла ее крепко, изо всех сил. Шепнула:

— Ба, я так тебя люблю… я так боялась…

Не хочу ни о чем думать. Если Анегарду интересно, как я его сестрой оказалась, пусть отца допрашивает, а мне плевать. У меня есть бабушка.

Мне показалось, Анегард рад был отправиться в деревню. Коротко велев собираться: "На обратном пути вас прихвачу в замок", — он ускакал. Рэнси метнулся следом, но тут же вернулся. Ткнулся носом в ладонь, словно извиняясь.

— Ничего, — вслух сказала я. — Закончится война эта дурацкая, уйду в Оверте. Или еще куда подальше…

— С чего бы? — Зиг подошел неслышно, заставив меня вздрогнуть. — Или ты хотела бы не сестрой ему быть?

— Знаешь что, — вспылила я, — держал бы ты свои открытия при себе, лучше было бы! Язык чесался разболтать? Или, думаешь, мне приятно будет, когда за спиной шушукаться начнут?

— Как начнут, так и перестанут, — Зиг оскалился, показав клыки.

— Ой, поглядите на него, грозный какой! Глотки драть начнешь за каждое слово?

— Зачем драть, — ухмыльнулся Зигмонд. — Разок пугнуть, и хватит.

— Пугнуть… Размечтался! Всем рты не позатыкаешь, а думать так и вовсе не запретишь. Знаешь, мне прекрасно жилось лекаркиной внучкой. Боги великие, ну откуда ты взялся на мою голову?!

Я сморгнула предательские слезы и зло шмыгнула носом.

— Брось, — попытался утешить Зиг, — все хорошо будет, вот увидишь. — Добавил виновато: — Между прочим, мне и в голову не пришло, что ни ты, ни Анегард о родстве не знаете!

Я отмахнулась и пошла собирать вещи.

Зигмонт говорил о чем-то с бабушкой, я невольно вслушивалась, но слов разобрать не могла, только невнятные голоса. Расспросить бабушку, думала я, или не стоит? Я никогда не сомневалась в том, что уйти из родных мест ее заставила убившая маму и едва не убившая меня лихорадка; и не задумывалась, почему пришли мы именно сюда. И почему бабушка так не любит рассказывать о маме… и так настойчиво мне вдалбливала, что Анегард не про меня… нет, одернула я себя, это уж слишком: младший барон Лотар всяко не тот, о ком смеет мечтать лекаркина внучка.

— Сьюз, — окликнула бабушка, — иди помоги.

Едва выйдя в кухню, я поняла — расспросам в любом случае не время. Бабушка то и дело терла глаза, а указания нам с Зигом раздавала таким нарочито бодрым голосом, что ясно было — еще немного, и расплачется. Поэтому я молча заворачивала в мягкие тряпки бутыли с настойками, складывала в сумки мешочки с травами и коробочки с мазями, а в сундук — все то добро, которое не имело смысла тащить с собой в замок. Зиг обещал припрятать сундук так, что никакие мародеры не найдут.

Когда со сборами было покончено, нелюдь, кровожадно сверкнув глазами, отправился в курятник.

— Пусть, — вздохнула бабушка, — правильно. С собой не взять, а оставлять…

Я оглядела кухню. Опустевшие полки, узлы у входа, горшок с остатками каши на печке, кринка с молоком на столе…

— Давай поедим, ба. Правда, я такая голодная… ничего не понимаю, вроде и обедала, а как в прорву…

— Ешь, девонька, я не хочу.

Я наложила себе каши, налила молока. Сглотнула слюну, вспомнив некстати о Колиновых колбасках. Хмыкнула: да ты, Сьюз, никак, от Зига заразилась? Мясца хочешь? Может, прогуляешься до курятника?

Смешно, но при мысли о мясе в животе аж запищало. Я торопливо хлебнула молока, зачерпнула каши. Подумала: доберемся до замка, первое, что сделаю, попрошу у тетушки Лизетт чего-нибудь… такого. Колбасок тех же или хоть мясного супа. Впрочем, каша с молоком тоже неплохо пошла. Я даже повеселела немного. И на вошедшего в кухню Зигмонда посмотрела уже почти без обиды.