Алёна Кручко - Полуночные тени

— Твоя, моя, и много кого еще, ну так что ж теперь? Ты отдала ровно столько, сколько Она у тебя взяла, и ничего не обещала сверх того. Ты свободна. — Перегнулся через край провала, крикнул: — Она свободна, слышишь? Она дала тебе свою кровь, но не обещала службы!

Посмотрим еще , зашипела тьма.

— Пошли отсюда. — Зиг развернул меня, я чуть не упала, ухватилась за его рубаху… а в следующий миг мы стояли в березняке, и круга алтарей не было видно за серебром стволов. — Запомни, Сьюз: боги имеют над нами ровно столько власти, сколько мы готовы им отдать. Не меньше и не больше. Она может сколько угодно твердить, что ты ее, но пока ты сама не согласишься…

— То-то я на тебя смотрю и вижу, какой весь из себя свободный, — фыркнула я. — Сам для себя клыки с крыльями захотел? Или все-таки Старуха дала?

— А ты на меня не гляди, — ответил Зигмонд. — Я дураком был, вот и попался.

И исчез. А я проснулась.

Рядом сопел Рэнси, постанывала во сне бабушка, из кухни слышались сонные голоса. Надо Зига найти, подумала я. Спрошу, что ему снилось…

Но в тот день нам поговорить не удалось, а потом стало и вовсе не до этого.

Отряд барона Ульфара подошел к замку часа в три пополудни. Даже мне было ясно: их слишком мало, чтобы нас штурмовать. Но замки берут не только штурмами…

Сначала нам предложили сдаться. Усиленный чарами протяжный голос перелетел стены, разнесся по дворам, заглушил кухонную болтовню; наверное, даже в самом дальнем уголке подвалов был он прекрасно слышен.

— Его милость барон Ульфар Ренхавенский объявляет и клянется, что бароны Лотары владеют сими землями не по праву! Его милость барон Ульфар Ренхавенский берет вас, люди Лотаров, под свою милостивую руку, и дарует вольности и послабления, и обещает заступничество и покровительство! Его милость барон Ульфар Ренхавенский клянется также, что дарует прощение и награду сложившим оружие, тех же, кто окажет сопротивление, повесит на стене замка, кем бы они ни были! Его милость барон Ульфар Ренхавенский ждет ответа завтра в полдень!

Брякнул об пол уроненный Аниткой нож.

— Ой, что буде-ет?

Старуха Инора забормотала молитву. Всхлипнула Динуша.

— Ничего не будет, — оборвала панику тетушка Лизетт. — Чего ждали, то и будет. Тоже новость нашли!

Но одно дело ждать, а другое — дождаться. Разговоры поутихли: сразу неинтересны стали и змеиный норов баронессы, и Аниткин давно уехавший, но не позабытый менестрель, и даже волчеглазый парень из Зиговых, что, в отличие от менестреля, был рядом и все караулил Анитку то у колодца, то возле хлебной печи. Если кто и раскрывал рот, то вспоминая старого барона и гадая, справится ли Анегард с первым в жизни серьезным боем. Что боя не миновать, понимали все.

Остаток дня я проболталась сама не своя. Все перепуталось в голове, перемешалось: Анегард, Ульфар, мятеж, баронесса, Зигмонд, богиня, отец… Хотелось поговорить с кем-нибудь, но с кем? Бабушке и так забот хватает, Анегарду и Зигмонду не до меня, а остальные не знают всего — и хвала богам, что не знают.

Ближе к ночи кто-то из служанок принес на хвосте новость: молодой господин как заперся у себя с Гарником и Зигмондом, так и не выходил. Девчонок это напугало, но меня — успокоило. Уж втроем придумают, как отбиться! Бабушка согласилась со мной и предложила всем не маяться дурью, а ложиться и отсыпаться впрок, пока тихо. Тетушка Лизетт во весь голос заявила, что это первые разумные слова за весь день, и, впрямь, разогнала всех спать.

Я дождалась, пока уснет бабушка, и вышла во двор. Замок был непривычно тих, зато за стенами угадывался суетливый шум. Завтра в полдень… в полдень…

Ульфар не станет штурмовать нас. Даже я вижу: у него мало сил для штурма. Но на что-то же он надеется, приведя под стены замка Лотаров кучку своих наемников? Не на то ведь, в самом деле, что Анегард сам откроет ему ворота?

— Не спишь? — Зигмонд, как всегда, появился рядом внезапно, словно из ниоткуда.

— Страшно, — призналась я.

Зиг молча сжал мою руку. Я вздохнула.

— Что будет, Зиг? Их ведь мало для честного боя, так? На что они надеются?

У Анегарда не решилась бы спрашивать, Гарник не ответил бы. Зигмонд скрывать не стал.

— С ними маг, Сьюз. Очень сильный.

— Сильней тебя?

Нелюдь фыркнул.

— Я вообще не маг. Так, умею кой-чего.

— Не маг… — я покачала головой. — Энниса ты размазал, как делать нечего.

— Эннис твой всего лишь неумелый подмастерье, — сердито припечатал Зиг. — В мое время настоящий мастер такому недоразумению разве что полы мести доверил бы. А у этого и мастер — недоразумение, тьфу! Измельчали люди.

Заколдунец взглянул на стену, сказал с откровенно лживой небрежностью:

— Иди спи. Все хорошо будет.

— Постою еще, — ответила я. — Не хочу я спать. А ты иди, я ж понимаю, не до меня…

Кивнув, Зиг побежал к стене. Через пять или шесть шагов колеблющиеся тени смазали его, и я уже не понимала, точно ли вижу, как черный силуэт, оттолкнувшись от камней двора, наискось взмывает на стену, или мне это только чудится. Напрягая глаза до слез, я пыталась разглядеть, что творится на стене, но видела лишь черные зубцы и редкие звезды над ними.

Ровно в полдень Ульфаров герольд заговорил вновь:

— Его милость барон Ульфар Ренхавенский требует ответа! Согласен ли барон Лотар отказаться от неправедных притязаний и тем сохранить жизни своих людей?

Анегард ждал уже на стене, и ответил сразу. Коротко: «Нет». Кто бы сомневался?

Герольд возвысил голос — хотя, казалось, уж и некуда было:

— Его милость барон Ульфар Ренхавенский знает, что ныне в замке пребывает благородная Иозельма Лотарская! Так почему же наследник Лотаров распоряжается родительским достоянием помимо материнской воли? Пускай благородная баронесса выйдет и подтвердит решение сына!

Уж не знаю, как по ту сторону стены, а в замке ждали ответа Анегарда, затаив дыхание. Ведь по всем обычаям в отсутствие хозяина управлять делами должна его супруга, а не сын. Конечно, барон оставил вместо себя Анегарда, а слово господина — закон; но ведь хозяйки не было тогда в замке? Выбери Анегард волю отца или власть традиций, он в равной степени оказался бы и прав, и не прав.

Не знаю, что думал Анегард, отвечая, но голос его не дрогнул.

— Моя мать пошла против воли своего супруга и господина, а потому не смеет более распоряжаться его достоянием. Ее судьбу решит мой отец, пока же он не вернулся, барон Ренхавенский будет говорить со мной как с полноправным бароном Лотарским. И я, барон Лотарский, предлагаю ему убраться вон от моего замка и из моих земель! Иначе угрозы барона Ренхавенского обернутся против него самого, и смерть его будет достойной вора и разбойника, а не благородного человека!