Оксана Демченко - Ромашки для королевы

Ведьмень рассмеялся, встал и рванул вверх за волосы. Раз не согласна – и жалеть не стоит. Пихнул вперед и велел идти. Она пошла. А сзади, за спиной, холодный насмешливый голос рассказывал, куда и зачем они идут, и его слова подкашивали ноги. В ближайшее большое село, а лучше того – на заставу. Там ведьмень сдаст ее ничтожным людям, которые глупой девчонке показались достойными жить в мире. Он назовет пленницу ведьмой, скажет, что она творила злое колдовство и потом вовсе – убила мужа. Ему поверят. Сутки она простоит у столба, пока деревенские дурачки будут петь глупые и бессильные заклятия. Потом еще сутки, поселение при заставе небольшое, развлечений мало, надо дать возможность плюнуть в ведьму всем желающим! Это важно – два дня погодить. Время необходимо, чтобы дождаться еще четверых ведьменей – они рядом и тоже хотят погреться возле «угля силы».

– У тебя есть время подумать, – мягко посоветовал Черный. – Сегодня, пока идем. Кстати, питье я на тебя переводить не стану, не кашляй и не хрипи. Думай! Завтра, когда будешь днем без воды под солнышком маяться. И еще ночью – дело к осени – померзнешь, тоже полезно. Потом еще денек без воды да ночка в холоде. А утром уже станет поздно перерешать. Пойми, мы – твоя судьба. Высокая, славная, настоящая.

– Нет, – упрямо всхлипнула Сэльви.

– Тогда зови иную судьбу, – рассмеялся Черный. – Может, докричишься. Смешно даже представить такое! В этом мире уже нет никого, способного нам возражать. Просто люди пока не знают силы ведьменей, а мы не спешим их расстраивать. Еще не время.

– Значит, нет у вас силы, – обрадовалась девушка. – И я буду звать Судьбу. До сих пор выворачивалась – и теперь по-вашему не выйдет.

Она кричала весь день, и даже охрипла. А под вечер из тумана появился еще один Черный и насмешливо уточнил, не его ли зовут? Потому что больше в глухом лесу никого нет.

То, что поймавший Сэльви назвал селом, более походило в ее представлении на город. Имелась добротная стена из тесаных бревен, золотая в уже довольно низком солнечном свете. Вал в рост человека, заполненный густой вечерней тенью сухой ров, сторожевые башенки. Девушка догадалась – это действительно пограничная застава Эрхоя, как и говорил Черный. Тут стоит один из трех больших гарнизонов, прикрывающих страну от опасностей дикого леса близ Черной стены. Надежда съежилась до ничтожного размера. Здесь поверят в ведьму. Они только и ждут случая отличиться, доказать самым главным воеводам и самому князю в далекой столице, что несут службу не зря. И немалые денежки получают не напрасно.

Черный крикнул, что добыл ведьму, даже не добравшись до ворот. Он победно тряс цепочкой, рвал волосы, намотанные на кулак, и выл о злобности «твари», о том, что убила мужа, что родную деревню прокляла, дотла выжгла. Называл имена тетки и Хрыма, Черную гарь упомянуть тоже не забыл, из чего следовало – искал он девушку усердно, все про нее заранее вызнал. Сэльви слушала и обреченно понимала – звучит убедительно. Названия знакомы, людей тоже кое-кто встречал. А кожевенника тут вовсе хорошо знают: у него многие сбрую заказывали. Да и сам воевода местный по осени за седлом приедет, Хрым верно сказал Черному, не обманул.

Словно в ответ на ее тяжелые мысли, на стене над воротами засвистел, зашумел сторожевой дозор, обвиняя подлую ведьму во всех бедах края.

Десятью минутами позже она уже стояла у столба, глядя в пыль под ногами. Потому что смотреть на людей оказалось страшно. Никто не пожалел ее, ни одним взглядом, ни единой мыслью. Ругали черными словами, норовили угодить в лицо хоть яблочным огрызком, раз камни, тухлые яйца и прочие весомые выражения презрения запретил местный воевода. Не ее пожалел – двух охранников выставил следить, чтобы злобная ведьма не сбежала. Рассудительный воевода прикинул: целить люди не умеют, попадут в служивого – и пойдет побоище, на радость твари, которая наверняка шепчет под нос проклятия.

Она не проклинала. Хотела бы – давно тетку извела, да и мужа постылого тоже. Знала, что может, и даже вполне безнаказанно. Как-то раз случайно пожелала тетке после очередного знакомства с черенком метлы – на ноги не встать. И лежала краснорожая, выла, себя от ужаса не помнила. Как споткнулась у порога – так и отнялись, не удержали, разъехались ноги. На Сэльви никто и не подумал, она была далеко, в своем сарае после побоев пряталась. И подумала тихо, без слов. А потом неделю уговаривала всех известных богов вернуть ненавистной тетке здоровье. Страшно это – людей уродовать.

Сэльви стояла и упрямо уговаривала свою запропавшую судьбу сделать хоть что-нибудь. Всю жизнь она не смела даже улыбаться – неужели не заслужила и малой милости? Неужели ей на роду написано умереть так страшно? А Черные сидели в трактире, окна которого выходили на площадь. Болтали, смеялись, пили пиво. И поглядывали вопросительно: не передумала? Вот они, твои люди – стоят ли того, чтобы их беречь?

К ночи все жители заставы до сыта нагляделись на ведьму. Кинули в нее по огрызку, плюнули под ноги, пожелали сдохнуть – словом, провели вечер с пользой. Когда стемнело, площадь опустела. Охрана удалилась в трактир, не сумевшую никого проклясть ведьму уже не уважали – то есть не боялись.

Черный предпринял новую попытку уговорить.

Встал рядом, участливо стер с лица грязь и пот.

– Я бы звал тебя «хозяйкой» и «великой матерью», ноги целовал, – с сожалением вздохнул он. – Пошли, какой смысл умирать тут? Твои дети станут такими, какими ты их воспитаешь. Ничего ужасного в моем предложении нет. Мы все – семья. Ты не более человек, чем любой из нас.

Подошел второй с кубком в руках, неспешно допивая яблочный компот, насмешливо глядя на пересохшие, не знавшие с утра и капли влаги, губы пленницы. Прищурился, явно прикидывая, как ей испортить последние две ночи перед казнью, а заодно и дни.

Оба были так заняты собой и жаждой, которую в них рождала она, – названная «углем силы», – что появление третьего существа на площади заметили позже, чем Сэльви. Но тотчас хищно развернулись, и девушка с ужасом увидела, как их руки становятся лапами, ногти удлиняются, превращаясь в клинки длиной по целой пяди. Она удивилась еще и тому, что воздух замер, а отброшенный Черным кубок с последними каплями компота на кромке всё еще нелепо и необъяснимо висит, медленно смещаясь к земле. Она и подумать не могла, что между мгновениями эти жуткие ведьмени могут успеть так много! Оба согласно скользнули в стороны и ударили, когда первая капля компота коснулась пыли.

Успеть спастись бегством незнакомец не мог. Впрочем, он и не пытался. Не понимая, как она может поспевать видеть, Сэльви следила за каждым движением – стремительным, едва уловимым – и понимала, что при нормальном восприятия такое нельзя даже заметить!