Светлана Крушина - Всё могут короли

— Я не передумал, — отозвался Грэм и встал. — Но…

— Так… — Барден присел на подоконник рядом с Илис, своей широченной спиной частично загородив ей обзор комнаты, и внимательно посмотрел на Грэма. — У тебя, кажется, появились какие-то сомнения?

— В некотором роде.

— Так, — повторил Барден и надолго замолчал.

Илис выглянула из-за его спины. Мужчины неотрывно смотрели друг на друга. При этом Барден был расслаблен и почти благодушен, а Грэм — напряжен, как будто ожидал его нападения и готовился к бою. В комнате быстро темнело, и вскоре Илис могла видеть только их темные силуэты.

— Я дал тебе совет, — минут через пять молчания негромко проронил Барден. — Ты решил последовать ему?

— Нет, — так же тихо ответил Грэм. — Я просто подумал: а что, если они все еще в Акирне?

— Илис, зажги, пожалуйста, свечи, — вдруг попросил Барден, изрядно удивив Илис, которая знала о его нелюбви к «живому» свету. Но она повиновалась без лишних расспросов и, соскользнув с подоконника, быстро прошла по комнате.

— Все может быть, — Барден снова обратился к Грэму. При свете свечей его желтые глаза мерцали особенно ярко. Вообще такой свет подчеркивал «золотистость» его облика: его рыжеватые волосы, щетину на щеках, цвет глаз, бледные веснушки на белой коже. — Но выяснять это времени у тебя нет. Через час после рассвета меня уже не будет в Акирне. Решай скорее. Если собираешься остаться — говори сразу.

— Илис уедет с вами? — спросил Грэм, поколебавшись.

Барден молча кивнул.

— Тогда, я думаю, за воротами мне будет лучше, чем внутри.

— Хорошо. Тогда идем.

По улицам Барден шел своим обычным стремительным шагом, так что Илис приходилось прикладывать немало усилий, дабы поспевать за ним. Зато Грэм следовал за ним совершенно свободно, что и неудивительно, если учитывать его длину ног. Шаг у них обоих был широкий и бесшумный, но двигались они совсем по-разному. Грэм крался и скользил в лучших традициях воровского цеха, а Барден… к его походке Илис не могла подобрать определения, как ни старалась.

Они шли закоулками, и Илис поражалась, насколько хорошо, оказывается, Барден знает город.

— Не отставайте, — бросил он спутникам в начале пути. — И помалкивайте.

Минут через десять Илис сориентировалась, куда он их ведет. Путь их лежал к городским воротам. Поняв это, она озадачилась: почему Барден просто не открыл телепорт, ведущий за ворота? Это можно было объяснить разве что усталостью или крайней нелюбовью протаскивать в свои порталы посторонних — такая процедура отнимала у любого мага много сил. Впрочем, причина отказа от магии была иная, совершенно банальная, но о ней Илис даже не подумала, поскольку была непоколебимо уверена в железном здоровье учителя.

Мало кто из магов мог творить заклинания, когда с самого утра голову терзает боль, от которой не помогают никакие отвары. В последнее время она возвращалась все чаще. Возраст давал о себе знать… Илескар все чаще жаловался на возобновляющиеся приступы, а теперь, очевидно, наступил и его черед.

Примерно в квартале от городской стены Барден внезапно остановился и повернулся к спутникам.

— Теперь, Грэм, я попрошу тебя закрыть лицо. Вот так, — кивнул он, когда Грэм молча надвинул на лоб капюшон плаща. — И молчи, что бы ты ни услышал. К тебе это тоже относится, Илис.

— Могли и не предупреждать, — заметила несколько уязвленная Илис. — Без вас догадалась бы.

— Не перебивай, — рыкнул на нее Барден и снова повернулся к Грэму. — Я выведу тебя за ворота, но не могу гарантировать отсутствие погони. Так что не мешкай. И еще раз предлагаю тебе хорошенько подумать, парень. Твои спутники — неподходящая компания для тебя. Оставь их. Они тебе не нужны.

— Вы ошибаетесь, — тихо, но твердо отозвался Грэм.

— Я ни в чем никогда не ошибаюсь. Если снова свяжешься с ними — закончишь плохо, очень плохо. Их авантюра пахнет большими неприятностями.

— Что вы знаете об их намерениях? — слегка задохнувшись от изумления, спросил Грэм.

Барден улыбнулся, не разжимая губ. Такая улыбка предвещала неприятности гораздо худшие, чем его знаменитый волчий оскал.

— Я вижу, ты мне не веришь. А напрасно. Меня стоит послушать.

— Не понимаю, какое вам до меня дело? — Грэм слегка повысил голос; он начинал раздражаться. Это было на него так похоже — его выводило из себя все непонятное, а речи Бардена были непонятными в полной мере.

— И не надо понимать. Я вижу, ты упрям — что ж, хорошо. В таком случае, вскоре мы снова увидимся, и я заранее скорблю об этой встрече.

— Что вы хотите сказать?!

— Поспешим же, — не отвечая, Барден развернулся и пошел дальше. На Илис он бросил один только быстрый взгляд, но выражал он столько, что у Илис захолонуло сердце. Похоже, Барден уже знал заранее все, что будет, и ничего не мог изменить — и об этом он тоже знал. И это осознание невозможности изменить грядущее заранее терзало его… кто бы мог подумать?..

За разговором Бардена со стражниками Илис наблюдала со стороны, стоя рядом с Грэмом чуть поодаль. Поведение императора удивляло ее все сильнее. Вместо того, чтобы сразу пустить в ход магию, Барден предъявил им эмалевый черно-белый знак с мертвой головой. Илис видела у него такую штуку впервые. Обычно пропуском ему служили перстни — если, конечно, его раньше не узнавали в лицо. Но стражники были простыми солдатами, и даже вид сигны не слишком на них подействовал. Они признали в Бардене важную шишку, и это несколько остудило их служебный пыл, но даже ради него приказ командира нарушать не намеревались.

— Ночью приказано никого не выпускать, — монотонно и скучно повторял усатый стражник заученную фразу. — Вертайтесь днем, господа хорошие, и езжайте, куды хотите.

— Позовите вашего командира, — ответил на это Барден.

— Нам с места сходить не велено…

— Ах ты паскуда, — тихо сказал Барден и легонько мысленно «толкнул» его. В голове распустился белый цветок боли, он невольно приложил ладонь ко лбу…

Немного отпустило.

Начальник стражи появился уже через полминуты и оказался уставшим, не выспавшимся, а потому злым и помятым человеком лет тридцати пяти. Не тратя понапрасну слов, Барден показал сначала эмалевый знак, а после, полюбовавшись на его вмиг вытянувшуюся физиономию, сунул ему под нос кулачище, на безымянном пальце которого сверкал и переливался в факельном свете рубиновый перстень с печаткой. Офицер явственно побледнел, вся его злость улетучилась. Он никак не мог ожидать, что ему придется среди ночи извиняться за своих людей перед самим императором. Барден нетерпеливо слушал его оправдания и обещания завтра же наказать подчиненных, и прервал на полуслове:

— Велите своим людям открыть ворота, капитан. И поскорее, мы торопимся.