Джо Аберкромби - Прежде чем их повесят

Практик внимательно взглянул на него, и на этот раз в его глазах не было ни тени улыбки.

— А дела идут плохо?

— Ты же был там, наверху. — Глокта сморщился, вытягивая ногу. — Бывало и лучше.

Этот длинный сумрачный зал раньше был храмом. Когда начались атаки гурков, сюда стали приносить раненых, чтобы за ними ухаживали жрецы и женщины. Место было удобное — в Нижнем городе, недалеко от стен. Жителей в этой части трущоб почти не осталось.

«Мощные пожары и падающие на голову камни быстро делают район непопулярным».

По мере того как битва продолжалась, легкораненые возвращались на стены, а здесь оставались только серьезные больные. Люди с отрубленными конечностями, с глубокими ранами, с обширными ожогами, со стрелами, засевшими в теле, лежали повсюду в сумрачных проходах на залитых кровью носилках. День за днем их число увеличивалось, пока их тела не заполонили весь пол. С ходячими ранеными теперь разбирались снаружи, а это место предназначалось для искалеченных и истерзанных.

«Для умирающих».

Здесь каждый разговаривал на языке собственной боли. Одни стонали, не умолкая. Другие кричали, требовали помощи, пощады, воды, звали своих матерей. Кто-то кашлял, хрипел и сплевывал кровь. Кто-то испускал последний вздох.

«Только мертвые молчат».

Мертвых здесь было множество. Время от времени трупы с болтающимися конечностями вытаскивали наружу, чтобы завернуть в дешевые саваны и уложить в штабель возле задней стены.

Глокта знал, что весь день группы мрачных мужчин рыли могилы для туземцев.

«В соответствии с местными верованиями. Огромные ямы среди развалин, каждая может вместить по дюжине тел».

И всю ночь те же люди сжигали мертвецов Союза.

«В соответствии с нашим отсутствием веры. Сжигали наверху, на утесах, чтобы жирный дым сносило в сторону залива. Можно только надеяться, что он летит прямо в лица гурков. Последнее оскорбление, которое мы можем им нанести».

Глокта медленно тащился по просторному залу, заполненному голосами чужих страданий, вытирал пот со лба и вглядывался в лица раненых. Темнокожие дагосканцы, стирийские наемники, белокожие союзники — все вперемешку.

«Люди разных наций и разных цветов кожи объединились против гурков и теперь умирают вместе, бок о бок, на равных. Эта картина могла бы согреть мне сердце, если бы оно у меня было».

Краем глаза он заметил практика Инея, который укрылся неподалеку у стены и настороженно обшаривал взглядом помещение.

«Моя бдительная тень следит, чтобы никто не проломил мне череп в качестве награды за старания на службе архилектора».

Небольшое пространство в задней части храма было отгорожено занавеской — там делали операции раненым.

«Насколько они вообще способны делать операции. Рубить и кромсать ножом и пилой, отхватывать ноги по колено, руки по плечо».

Самые громкие вопли доносились именно оттуда, из-за этой грязной занавески. Отчаянные рыдания и стенания.

«Так же кроваво, как по ту сторону городских стен».

Через щелку между занавесками Глокта увидел Кадию за работой. Его белые одежды стали бурыми. Прищурившись, он всматривался в распластанную перед ним влажную плоть, кромсая ее ножом.

«Кажется, там обрубок ноги?» Голос раненого захрипел и стих.

— Умер, — коротко сказал хаддиш, бросил нож на стол и вытер окровавленные руки тряпкой. — Несите следующего.

Он отодвинул занавеску и выбрался наружу. Его взгляд упал на Глокту.

— Ага! Вот и причина всех наших несчастий! Пришли, чтобы растравить свое чувство вины, наставник?

— Нет. Хочу проверить, есть ли оно у меня.

— И что вы видите?

«Хороший вопрос. Что я вижу?»

Глокта опустил взгляд на молодого парня, лежавшего на грязной соломе возле стены между двумя другими. Его лицо покрывала восковая бледность, глаза остекленели, губы быстро шевелились, бормоча бессвязные слова. У него была отнята нога выше колена, обрубок завернут в пропитавшиеся кровью тряпки, бедро туго перетянуто ремнем.

«Каковы его шансы выжить? Ничтожны. Свои последние несколько часов он проведет в мучениях и грязи, слушая стоны товарищей. Молодая жизнь, угасшая задолго до срока… И так далее, и тому подобное».

Глокта приподнял брови. Он не чувствовал ничего, кроме легкого отвращения — словно вместо умирающего перед ним лежала куча мусора.

— Нет, — сказал он.

Кадия взглянул на свои окровавленные руки.

— В таком случае Бог воистину благословил вас, — пробормотал он. — Не все обладают такой выдержкой.

— Ну, не знаю. Ваши люди хорошо сражались.

— Хорошо умирали, вы имеете в виду.

В спертом воздухе зазвучал резкий смех Глокты.

— Бросьте! Нет такого понятия, как «хорошо умирать»! — Он оглянулся на бесконечные ряды раненых. — И вы, как никто другой, уже должны были это усвоить.

Кадия не стал смеяться.

— Сколько еще мы продержимся, как вы думаете?

— Что-то вы упали духом, хаддиш. Да, героические битвы до последней капли крови привлекательны в теории, но не в реальности. Как и многое в этом мире.

«Блестящий молодой полковник Глокта мог бы это подтвердить, когда его тащили в плен с наполовину оторванной ногой. В тот момент его представления о том, как устроен мир, коренным образом изменились».

— Спасибо за вашу заботу о моем духе, наставник, однако я привык к разочарованиям. И поверьте мне, справлюсь с этим. Мой вопрос остался без ответа: как долго еще мы продержимся?

— Если морские пути не перекроют и корабли будут по-прежнему подвозить нам припасы, если гурки не отыщут путь в обход наших стен, если мы будем стоять плечом к плечу и не терять головы, мы продержимся еще много недель.

— И чего мы дождемся?

Глокта помедлил.

«В самом деле, чего?»

— Может быть, в конце концов гурки падут духом.

— Ха! — фыркнул Кадия. — Гурки никогда не падают духом. Они покорили всю Канту и нигде не шли на попятный. Нет! Император сказал, и он не отступится от своего слова.

— Тогда нам остается надеяться, что война на севере закончится быстрее и армия Союза придет нам на помощь.

«Напрасная надежда. Пройдут месяцы, прежде чем дела в Инглии будут улажены. И даже после этого армия не сможет сражаться по новой. Мы предоставлены самим себе».

— И когда нам ожидать этой помощи?

«Когда звезды погаснут? Когда небо упадет на землю? Когда я пробегу милю с веселой улыбкой на лице?»

— Если бы я знал ответы на все вопросы, едва ли я пошел бы в инквизицию! — отрезал Глокта. — Может быть, вам стоит помолиться о божественной помощи. Если какая-нибудь мощная волна смоет гурков с полуострова, это придется нам очень кстати. Кто говорил мне недавно, что чудеса порой случаются?

Кадия медленно кивнул.

— Наверное, нам обоим надо молиться. Боюсь, у нас больше шансов дождаться помощи от моего бога, чем от ваших хозяев.