Влада Воронова - Пути Предназначения

Однако открыть Сферу не так просто. Поэтому людя, пригодного стать Открывателем, найти удавалось не чаще одного раза в столетие. Как ни пытались Открыватели передать своё искусство ученикам, ничего не получалось. Сфера подчинялась только одному хозяину.

Со времени смерти последнего Открывателя прошло уже семьдесят лет, и до сих пор никто не сумел открыть Сферу.

Однако самым парадоксальным и невозможным в этой истории было то, что изготовить детали Сферы никакого труда не представляло. Собрать в единую конструкцию раскоряку из четырёх штырей и восьми лепестков и того легче. Башню выстроить тоже несложно.

Когда в новом населённом пункте создавалась очередная Башня, Сфера мигала радужным цветом, давая понять, что включилась в общую сеть, и на этом всё. Дальше без Открывателя в Башне делать было нечего.

— Вы подтверждаете свою заявку на Открывание? — спросил Авдея Эльван.

— Да, — ответил Авдей. И добавил: — По закону мне положены четыре Ассистента. Я выбираю присутствующего здесь Кандайса Джолли, а так же приговорённых к смертной казни за оскорбление императорского величия Винсента Фенга и Ринайю Тиайлис.

Эльван усмехнулся.

— Нередко приговорённые к смерти, в надежде избегнуть наказания самим и отвести от кары своих сообщников, давали заявку на Открывание. Однако мало у кого оно получалось. Лишь двоим за всю историю Башен такое удалось. Сфера не терпит прикосновения нечистых рук. А Кандидата, который сделал заявку, но не открыл Сферу, ждёт такая казнь, по сравнению с которой костёр станет самым лёгким и безболезненным способом умерщвления. Именно поэтому заявок на Открывание Сферы так мало. За последние пятнадцать лет не было ни одной.

— Открою я Сферу или нет, — ответил Авдей, — а мои Ассистенты в любом случае получают свободу и полное прощение всех вин, какими бы они ни были.

«Его глаза действительно похожи на дождь в засуху, — подумал Эльван. — Клемент правду сказал. Только он не знал, что смех его похож на солнечный свет. Авдей уродлив невыносимо, он калека, увечник, воплощение скверны. Но всё это перестаёшь замечать уже через несколько минут. Исчезают шрамы, не видна искорёженная рука. Когда смотришь на него, видишь только глаза цвета весеннего дождя».

Кандайс повернулся к Авдею.

— Я не могу, — сказал он. — Я не хочу покупать жизнь такой ценой. Возьми другого Ассистента. Я не…

— С тобой или без тебя, а Сферу мне открывать придётся. Поэтому я прошу тебя, Кандайс Джолли, будь со мной в Башне. Пожалуйста.

Кандайс пожал ему руку, кивнул.

Эльван опустил глаза. Теперь прокл я того ящера не достать. Кандайс останется подле Авдея. Того самого Авдея, чьи глаза похожи на дождь, а улыбка — на солнечный свет. Кандайс будет рядом с тем, кто дорог ему, и кому небезразличен он.

Эльван вернётся в холод и пустоту Алмазного Города, к вечной ненужности и бессмыслице.

«Ненавижу, — думал он. — Ненавижу тебя, Кандайс Джолли!»

— А подарок Кандидата? — заорали с трибун. — Должен быть подарок!

Эльван тряхнул головой. Ненависть, Алмазный Город — всё это не имело ни малейшего значения до тех пор, пока не закончена церемония заявки на Открывание.

— Вы должны сделать подарок, Кандидат, — сказал Эльван. — Наделить людей, присутствующих при вашей заявке, каким-либо особым правом. Однако оно не должно противоречить законодательству страны.

— Да, — кивнул Авдей. — Я знаю.

Обычно Кандидаты одаривали свидетелей правом украшать себя каким-либо особым образом — носить специальный значок, перо яркой птицы, рисовать на щеке знак Башни… И всё прочее в том же роде. Некоторые делали свидетелей обладателями аристократического титула.

Авдей попытался сесть. Кандайс поддержал. Авдей отдышался от боли и сказал:

— Отныне и навечно я дарю всем работникам всех цирков Бенолии право в любую минуту уволиться без отработки и без выплаты неустойки. Дар мой осуществим, поскольку всё происходящее на этой арене транслируется во все цирки Бенолии. Соответственно, все работники этих цирков являются свидетелями моей заявки. Подчёркиваю, что дар мой предназначен для всех цирковых работников, в том числе и гладиаторов. Что касается тех свидетелей, которые работниками цирков не являются, той мой дар принесёт пользу и им. В чём она заключается, я объяснять не буду, потому что они и сами легко догадаются.

Гладиатор-человек закрыл лицо ладонями. Плечи дрожали. Наурис смотрел с недоумением, не понимая, что такого ценного в даре Кандидата. А беркан рухнул на колени, сцепил руки как на молитве.

Кандайс отвернулся. «Я тоже мог быть среди них», — подумал он. От мысли стало страшно.

На трибунах ныл и гундел разочарованный люд. Подарок, мать вашу. Толку от него… Хоть бы этого криворожего казнили, чтобы другим Кандидатам неповадно было всякую хрень никчёмную дарить.

Эльван жестом велел всем умолкнуть.

— Как вам будет угодно, Кандидат, — сказал он. — Воля ваша неоспорима.

От ненависти стало больно, так она обжигала. Теперь Эльван вновь ненавидел Авдея. За выходки его непонятные ненавидел, за жизнь, которая даже в обречённости на казнь продолжала оставаться жизнью, а не существованием.

Авдея хотелось придушить, разорвать на клочки, растоптать в пыль. Но в первую очередь вырвать и раздавить глаза.

Эльван сказал с усмешкой:

— Благодать Сферы отчистит от грехов и преступлений ваших Ассистентов, но даже она бессильна смыть с вас скверну отцеубийства.

Удар попал в цель. Эльван с мстительной радостью смотрел, как до бескровности побледнел Авдей, как погасли глаза. Взгляд стал пустым, мертвенным.

— Ну ты и мразь, — с удивлением сказал предвозвестнику Кандайс. — И есть же на свете такая погань…

— Кандидата и Ассистентов проводят в отель близ Башни, — громко проговорил Эльван. — Зрителям приказываю немедленно разойтись по домам, а работникам цирка — по рабочим местам.

Люди стали торопливо расходиться.

Служки утащили труп гладиатора. Принесли медицинские носилки для Авдея. Прибежал цирковой врач. Кандайс помог положить друга на носилки, пошёл вместе с ним в медчасть.

Эльван остался на арене один. В пустоте. Как и всегда.

Откуда-то выскочил Мальдаус. Эльван посмотрел на него с отвращением.

— Лётмарш, — приказал он прежде, чем цирковладелец успел открыть рот.

Мальдаус исчез.

Эльван усмехнулся с горечью, покачал головой.

Можно убить того, кого ненавидишь. Но его смерть не сделает твоё существование жизнью.

Ближайшая к Радужной Башне гостиница называлась «Бездна мрака».

— Странное наименование, — сказал Авдей.

— Да, — согласился Винсент. — Но заведение процветает. — Взмахом руки он показал на роскошества номера.