Ольга Кай - Саоми

— Зачем, Инга?

— Потому что, — Инга наклонилась и прошептала так, чтобы ее не расслышала хотя бы Нэлия, сидевшая напротив, — потому что я слышу слишком много уныния в твоем голосе, я не знаю, что от тебя ждать, и в случае чего хочу быть рядом. Кто знает, вдруг ты внезапно разочаруешься в жизни, и некому будет напомнить тебе о долге. А твоя жизнь стоила мне слишком дорого, Ярат, не забывай об этом.

Ночью похолодало, выпал снег, и поутру земля была покрыта тонкой полупрозрачной шалью, на которой уже красовались узоры следов. Особенно изящно смотрелись отпечатки птичьих лапок, извивающиеся ажурными цепочками.

Вышло солнце, снег подтаял, и было б его чуточку больше — превратился бы в грязь. Но погода стояла ясная, земля быстро подсохла, лишь чернели влагой ямки да выбоины на дороге.

Мы вышли на широкий двор за кузницей. Поглазеть на поединок собралась ребятня — внуки Саймора, да и Фраен с Агнетой стояли в сторонке, обнявшись. Нэлия выглядела испуганной, она жалась к брату, серо-синие глаза широко раскрыты. Сегодня Нэли не улыбалась. А я, оказывается, так привыкла к ее улыбке…

Я до сих пор не могла понять — зачем Ярат на это согласился. Да, он хорошо дерется, я видела, что может сделать он один против нескольких вооруженных людей, но кузнец выглядел чересчур внушительно: широкоплечий, здоровый, отчего кажется даже выше ростом, чем Ярат, хотя и тот не низенький. А если учесть, что его обучал наш Учитель, то становится немного не по себе. Да ведь этот Саймор попросту раздавит Ярата — и не заметит! А тот ему и спасибо скажет, ведь ходит уже который день словно в воду опущенный, разве только в присутствии Нэли немного оживает, и то ненадолго.

Ярат, как всегда, совершенно равнодушен к происходящему, или только вид делает. Стоит себе, морщится на ярком солнышке, сутулится… Стукнуть, что ли, между лопаток?

Несмотря на холод, Саймор разделся, оставшись в рубашке да простых штанах, заправленных в мягкие ботинки без каблуков. Ярат тоже не стал разуваться, но кофту снял, положил на лавочку. Зябнет теперь небось: кожа да кости ведь, греться нечем.

Кузнец несколько раз взмахнул руками, разминаясь, улыбнулся в усы. Радуется, видно, что погода хорошая… На Ярата посмотрел будто с жалостью, чем окончательно напугал Нэлию. Я слышала, как девушка прошептала:

— Осторожней, пожалуйста…

К кому это относилось — я так и не поняла. Расслышал ли Ярат, что она сказала — неизвестно, но повернулся, посмотрел в ее сторону. Улыбка появилась на его лице будто против воли. Влюбился таки? Что ж, я давно догадывалась. А ведь хорошая будет пара, оба саоми…

— Ну, начнем? — спросил Саймор, и Ярат кивнул в ответ.

Сперва они словно приглядывались друг к другу: несколько шагов вправо, несколько влево, но расстояние между противниками не сокращалось, а потом вдруг Саймор бросился вперед… нет, не бросился — он как-то почти мгновенно оказался возле Ярата, как раз на расстоянии удара. Ярат нырнул под его руку, но Саймор успел обернуться прежде, чем саоми смог что-либо сделать. Снова ударил. Ярат и на этот раз увернулся, почему-то не отвечая атакой. Он что, так и будет убегать и уклонятся? Или понимает, что все равно не сможет сбить кузнеца с ног? Я вздохнула, но постаралась, чтобы моего разочарования никто не заметил. В лицах противников не было злости, казалось, что бой таки понарошку, что болезненных ударов все равно не будет, а потому можно не волноваться.

Они продолжали в том же духе, и это больше походило на танец, чем на драку, на очень странный, причудливый танец. В какой-то момент Ярат перестал просто уклоняться и попытался перехватить запястье противника. Теперь их руки мелькали, встречаясь, соприкасаясь на миг, а Ярат и Саймор ни секунды не задерживались на месте, то двигаясь по кругу, то резко меняясь местами. И вдруг мгновенное касание рук перешло в новое прикосновение, противники оказались бок к боку, Ярат чуть пригнулся, и Саймор, перелетев через него, кувыркнулся по земле. Рванулся и замер. Саоми остановил свою ладонь в полупальце от горла кузнеца, не завершив удара. С легким удивлением Саймор посмотрел сначала на эту ладонь, потом на противника.

— Неплохо, — пробасил он, и прежде, чем Ярат отступил назад, попытался перехватить его руку.

Хотя кузнец явно был сильнее, в скорости саоми его превосходил, и намного. Ярат успел убрать руку, увернуться от ног Саймора. Но, когда противник поднялся и бросился на него, опять каким-то образом нырнул, изогнулся, и на этот раз здоровяк не только упал, но и оказался обездвижен из-за сильно вывернутой за спину руки. В следующий миг Ярат отпустил его, соскочил со спины кузнеца и оказался на расстоянии нескольких шагов. Казалось, и поединок, и даже неоспоримая победа не принесли ему удовольствия, хотя проигравший кузнец улыбался вовсю.

— Ну, силен, силен, — Саймор подошел к Ярату, протянул ему руку, и наверняка достаточно сильно сжал ладонь, испытующе глядя в глаза саоми. Потом жестом пригласил нас в дом. Ярат отошел к лавке, поднял аккуратно сложенную кофту, но надевать не стал. Саймор подождал его в дверях, и я слышала, как кузнец сказал негромко:

— Вот видишь, по крайней мере я — точно не тот, кого ты ищешь. Нет, нет, Ярат, не подумай, я не поддавался. Думаешь не стыдно здоровому дядьке, когда его такой мальчишка по земле валяет?

Залитая солнцем главная площадь столицы поражала приезжих великолепием окружающих ее белокаменных зданий с золотом барельефов, мраморными статуями у парадных входов и на пристенных бордюрах — тиграми, львами, змеями. Под ногами зевак — отполированные временем плиты серого камня, который в солнечные дни блестит гладкими гранями, как и сейчас — выпавший ночью снег убрали еще до рассвета.

Городской суд, местное управление, посольский дом — их окна, двери над высокими ступенями и подъездные арки, оскалившиеся морды статуй и лица медальонов смотрят на главную достопримечательность столицы, гордость всей империи — императорский дворец. Укрепленные ворота днем открыты, оставляя возможность любопытным заглянуть туда, за высокую стену, где через ухоженный сад уходит вверх по холму подъездная аллея. По обе стороны от нее — ряды аккуратно подстриженного кустарника, застывшего фигурной стеной, статуи на высоких постаментах, напоминающие о временах, когда с завоеванных земель свозили в столицу все самое лучшее, в том числе и культурное наследие подкоренных народов.

Статуи изображают женщин, не похожих на тех, которые могли жить за стенами императорского дворца, мужчин — высоких, с вьющимися волосами, что не укладывали на затылке замысловатой прической, а обрезали над плечами или короче, оставляя на свободе непослушные вихры вокруг лица. У многих тела едва прикрывала спадающая вольными складками ткань, лишь подчеркивая совершенство сложения, красоту застывших в мраморе линий.