Дэвид Эддингс - В поисках камня

— Возможно, но в выборе друзей я щепетилен.

— Ты становишься утомительным, Белгарат. Вели остальным зайти. — Ктачик язвительно поднял одну бровь. — Разве ты не хочешь, чтобы они видели, как ты меня уничтожишь? Подумай, как лестно будет тебе их восхищение.

— Им хорошо там, где они сейчас, — ответил Белгарат.

— Не занудствуй. Ведь ты не откажешь мне в возможности засвидетельствовать свое почтение Королеве Мира? — Голос Ктачика звучал насмешливо. — Прежде чем ты меня убьешь, я желал бы узреть её беспредельные совершенства.

— Не думаю, чтобы она стремилась тебя увидеть, Ктачик. Впрочем, я передам ей твои заверения.

— Я настаиваю, Белгарат. Это маленькая просьба легко удовлетворима. Если ты её не позовешь, позову я. Глаза Белгарата сузились, и вдруг он улыбнулся.

— Вот оно что, — сказал он. — А я то все гадал, почему ты нас так легко впустил.

— Теперь уже неважно, что ты это понял, — почти промурлыкал Ктачик. — Ты совершил свою последнюю ошибку, старина. Твое пророчество умрет здесь и сейчас, Белгарат, и ты вместе с ним. — Глаза верховного жреца торжествующе блеснули, и Гарион почувствовал, как злая воля Ктачика распространяется по башне, обыскивая её.

Белгарат обменялся быстрым взглядом с тетей Пол и легонько подмигнул.

Вдруг глаза Ктачика расширились — мозг его обшарил нижние этажи мрачной башни и обнаружил, что они пусты.

— Где она?! — дико завопил он.

— Принцесса не смогла прийти с нами, — любезно сообщил Белгарат. — Однако она шлет свои извинения.

— Ты лжешь, Белгарат! Ты не осмелился бы оставить её без присмотра. Нет места в мире, где она была бы в безопасности.

— Даже в пещерах Алголанда? Ктачик побелел.

— Алголанда? — выговорил он, задыхаясь.

— Бедный старый Ктачик, — сказал Белгарат, в притворном сожалении качая головой. — Боюсь, ты здорово промахнулся. Задумано было неплохо, но как же тебе не пришло в голову проверить, что принцесса действительно с нами, прежде чем подпустить меня так близко?

— Любой другой сгодится точно так же, — сказал Ктачик, яростно сверкая глазами.

— Нет, — возразил Белгарат. — Все остальные неприступны. Уязвима только Се'Недра, а она в Пролге, под зашитой самого Ала. Если хочешь, попробуй найти её там, но я тебе не советую.

— Проклятие тебе, Белгарат!

— Почему бы тебе не отдать мне Око, Ктачик? — спросил Белгарат. — Ты знаешь, я смогу его у тебя отнять. Ктачик с усилием взял себя в руки.

— Давай не будем торопиться, Белгарат, — сказал он после недолгого молчания. — Что мы выиграем, если уничтожим друг друга? Крэг Яска у нас. Мы можем править миром.

— Мне не нужна половина мира, Ктачик.

— Ты хочешь весь? — По лицу Ктачика пробежала понимающая усмешка. — Я тоже хотел весь — сначала, но теперь удовлетворюсь половиной.

— Он мне вообще не нужен. Ктачик растерялся.

— Что же тебе нужно, Белгарат?

— Око, — неумолимо отвечал Белгарат. — Отдай его мне, Ктачик.

— Почему бы нам не объединиться и с помощью Ока не уничтожить Зидара?

— Зачем?

— Ты ненавидишь его так же, как и я. Он предал твоего повелителя. Он украл у него Крэг Яску.

— Он предал сам себя, Ктачик, и, я думаю, порой его это мучит. Впрочем, он ловко придумал, как украсть Око. — Белгарат задумчиво посмотрел на маленького мальчика, который стоял перед столом, не спуская больших глаз с железного ларца. — Хотел бы я знать, где он нашел дитя, — пробормотал он. — Невинность и чистота, конечно, не одно и то же, но они очень близки. Вероятно, Зидару стоило больших усилий воспитать совершенную невинность. Подумай обо всех порывах, которые ему приходилось подавлять.

— Вот почему я позволил ему это сделать, — сказал Ктачик.

Маленький белокурый мальчик, видимо, понимая, что говорят о нем, доверчивыми глазами смотрел на двух стариков.

— Все дело в том, что Крэг Яска — Око — у меня, — сказал Ктачик, откидываясь на стуле и кладя руку на ларец. — Если ты попробуешь его взять, я буду с тобой сражаться. Никто из нас не знает, чем это обернется. Зачем рисковать?

— Какой тебе от него прок? Даже если оно покорится тебе, что потом? Ты оживишь Торака и отдашь Око ему?

— Возможный вариант. Но Торак уже пять столетий спит, и мир прекрасно обходится без него. Я не представляю, зачем сейчас его тревожить.

— То есть ты хочешь владеть Оком сам.

Ктачик пожал плечами.

— Кто-то должен им владеть. Почему бы не я?

Он по-прежнему сидел откинувшись и казался совершенно спокоен. Он не шевельнулся, никакое чувство не отразилось на его лице, когда он ударил.

Это было не прикосновение, не волна, но удар, и сопровождался он не хорошо знакомым рокотом в мозгу, но громовым раскатом. Гарион понял, что такой удар, будь он направлен на него, стер бы его в порошок. Но удар был направлен не на него, а на Белгарата. На какое-то ужасное мгновение Гарион увидел своего деда окутанным тенью, и тень эта казалась темнее ночи. Тут тень разлетелась, словно тонкий хрустальный кубок, рассыпалась осколками тьмы. Нахмурясь, Белгарат все еще стоял перед своим старинным врагом.

— Это все, на что ты способен? — спросил он и ударил сам.

Лучезарный голубой свет окутал гролима, сомкнулся вокруг, казалось, сминая его своим напором. Стул, на котором Ктачик сидел, разлетелся в щепки, словно по нему с размаху ударили чем-то тяжелым. Ктачик упал вместе со стулом, обеими руками отпихивая от себя голубое сияние. Он вскочил на ноги и выбросил волну огня. В этот жуткий миг Гарион вспомнил Эшарака, когда тот горел в лесу Дриад, но Белгарат отбросил пламя и, невзирая на давнишнее свое утверждение, что Воля и Слово не нуждаются в жестах, воздел руку и запустил в Ктачика молнией.

Чародей и колдун стояли лицом к лицу посреди комнаты, окруженные вспышками света, волнами пламени и тьмы. Рассудок Гариона оглох от постоянных взрывов чистой энергии. Он чувствовал, что битва видна лишь отчасти и наносятся удары, которых он не то что различить — вообразить не может. Казалось, сам воздух в комнате трещал и шипел, странные образы возникали и исчезали, вспыхивая на грани видимости, — огромные лица, гигантские руки и что-то, для чего у Гариона не имелось даже названия. Башня дрожала, пока два ужасных старика с треском рвали ткань реальности, выхватывая из небытия орудия, рожденные воображением и бредом.

Безотчетно Гарион начал собирать волю, концентрируя свое сознание. Он должен это прекратить. Удары краем задевали его, как и других. Уже ни о чем не думая, Ктачик и Белгарат, сжигаемые взаимной ненавистью, высвобождали силы, способные убить их всех.

— Гарион! Не вмешивайся. — Голос тети Пол был так резок, что юноша сначала не поверил, что это говорит она. — Они уже на грани, и, если ты подбросишь туда еще чуть-чуть, ты уничтожишь обоих. — Она замахала руками остальным. Отойдите. Отойдите все. Воздух вокруг них кипит.