Светлана Борисова - Колыбельная для вампиров

Снова последовала пауза в повествовании. Устремив невидящий взгляд в пространство перед собой, юноша о чем-то задумался, но быстро спохватился и продолжил:

— В общем, как мог я старался смириться с мыслью, что жить мне придется среди человечества. А куда деваться? Альтернативы не было. Со временем моей любимой забавой стало наблюдать за развитием человечества, периодически привнося в их мир кое-что из научных идей эреев, — помолчав, Ник исподлобья глянул на слушателей. — Не знаю зачем, но я учился дни и ночи напролет, благо, родители напихали массу полезной информации в тиаран, он — аналог ваших компьютеров. Да и прочих приборов на базе оказалось предостаточно, и разбираться с ними доставляло мне огромное удовольствие: ведь я люблю технику. Наверно сработало предчувствие, что знания пригодятся, — он усмехнулся. — А может быть, это была боязнь, что однажды откажет моя чудо-техника, и я останусь один на один с этим проклятым миром, и прятаться мне будет уже негде. Ладно, неважно почему, но я учился и работал как проклятый. Занятый делами по горло, я не сразу заметил, что среди людей все чаще попадаются более привычные для моего глаза силуэты, — стройные и длинноногие — они сразу же вызвали у меня ностальгию. Да и в ноосфере замелькали неожиданно яркие искорки, сигнализируя о наличии низкоуровневого ментального поля у людей. Происходящие изменения удивили, — ведь до сих пор я не интересовался происхождением человечества, легкомысленно решив, что это выжили какие-то экспериментальные образцы из генетических лабораторий моего мира. Но когда я вплотную занялся исследованиями, то быстро понял, что имею дело с очень отдаленными потомками эреев, деградировавших до неузнаваемости. Может быть, на моих выживших сородичей так повлияла радиация, время и другие условия жизни. По большому счету изменения в генотипе — ерунда, к сожалению, они утеряли главное — своих симбионтов и без них потеряли право называться народом эреев. Но к моей величайшей радости, чудесные малыши сохранились в латентном состоянии. Симбионты слегка мутировали, но выжили. Оставалось только соединить их с людьми.

Оживившись, Ник обвел присутствующих горящим взглядом.

— О, прошу прощения, я увлекся и несколько забежал вперед. В общем, к тому времени, как я и говорил, тоска заела меня окончательно, и когда я заметил, что в людской среде сохранились признаки коренного эрейского генома, и что интересно, стали проявляться все чаще, я вдруг загорелся безумной идеей, воссоздать расу эреев в чистом виде. Кое-какие базовые знания по генетике у меня были, но их оказалось недостаточно. И тогда я стал работать как проклятый, стараясь набрать необходимые знания и приступить к осуществлению своей мечты. Сутками напролёт, с редкими урывками для сна я лихорадочно извлекал из тиарана сведения по генетике. И как только я обрел уверенность в своих силах, немедленно провел ряд базовых исследований. О, боги, как же я обрадовался, когда тиаран подтвердил мою догадку о возможности вычленить и закрепить коренной эрейский геном при помощи направленной селекции некоторых человеческих особей! Я стал работать еще усерднее, и тут мне очень пригодилось знание техники, а ряд приборов на базе помог создать новую аппаратуру для генетических исследований. В общем, десятилетия напряженной работы, море экспериментов и вот он результат — мы имеем новую расу вампиров или если угодно возрожденную эрейскую расу.

Как только Ник умолк за столом воцарилась ошеломленная тишина. Взяв бокал с минеральной водой, и выпив ее до дна, он обвел присутствующих немного смущенным взглядом. Очевидно, ему впервые пришлось столь откровенно рассказывать о себе.

— Ну, теперь вы всё знаете и можете задавать свои вопросы. Конечно, если они есть.

Присутствующие в меру своего разумения и информированности пытались переварить сказанное Старейшим, который на деле оказался бездомным ребенком, волею судеб заброшенным в чуждый ему мир на родной планете.

Первым нарушил молчание Палевский, который очень внимательно слушал рассказ Ника.

— Хочешь сказать, что мальчишка, переживший всемирную катастрофу, благодаря своим гениальным родителям, однажды проснулся после анабиоза и принялся однажды творить все, что ему бог на душу положит? Лепить, что попало по своему образу и подобию, как ребенок в песочнице?! Вот уж подлинный кошмар генной инженерии. Бедное человечество, ему повезло, что оно выжило после твоих экспериментов.

— А какого черта меня должно волновать человечество? — сердито произнес юноша. — Разве сейчас оно само по себе не находится на грани вымирания? Им своей дурости хватает, чтобы загнуться совершенно по другим причинам. К тому же со времени создания расы вампиров, судьба человечества нисколько меня не волнует. Но ты же не это хотел сказать, я правильно понимаю? Да, сегодня можно меня ругать за дилетантизм и излишнюю жестокость в проводимой селекционной работе по эрейскому геному. Я признаю свои ошибки, но ты не можешь отрицать, что свою задачу я выполнил. Новая раса, очень близкая к эрейской, существует в мире и мне не о чем сожалеть.

Чувствовалось, что слова Палевского все же задели его за живое. Ник посмотрел на него уже знакомым девушке тяжелым взглядом, но тот не отреагировал на его вызов и произнес спокойным тоном:

— Зря кипятишься. Кто-то же должен сказать тебе о недостатках в работе. Думаю, ты и сам знаешь, насколько оказался небрежен. Конечно, мне сложно представить начало твоих исследований, но совершенно непростительный дилетантизм на последних этапах исследований сказался на качестве вампирского генома в целом. Я так говорю, потому что генетикам пришлось изрядно потрудиться, исправляя допущенные тобой промахи. Я уж не говорю о твоем уникальном подходе к выбраковке материала и как он сказался на психологическом здоровье новой расы.

Последняя фраза Палевского окончательно вывела Ника из себя, обиженного недоверием к его профессиональным качествам как генетика, и он язвительно произнес:

— Мы уже обсуждали вопрос выбраковки, и ты меня убедил, что я неправ, потому вряд ли стоит возвращаться к нему, ввиду потери его актуальности. Теперь к вопросу о дилетантизме — упрекая меня, ты не учитываешь, что я самоучка и работал один. Многие опыты ставились вслепую в большой надежде на удачу. Впрочем, мне везло, хоть я не имел под рукой квалифицированных кадров и столь мощной научно-технической базы, находящейся в твоём распоряжении. Между прочим, моими усилиями. Согласись, я имел не очень много для успешных экспериментов.

Посмотрев на Палевского, юноша со странной горечью добавил:

— Крейд, тебе хорошо сейчас рассуждать, сидя в кругу родных и близких, и критиковать мои действия. Разве можешь ты понять, что ощутил пятнадцатилетний мальчишка, заброшенный в дикий беспощадный мир, из которого исчезло всё, что ему дорого?! Иногда я думаю, что гораздо милосерднее со стороны отца было бы оставить меня дома, где я мог бы спокойно умереть вместе с близкими людьми. Тогда мне не пришлось бы маяться от одиночества в чуждом мире и тосковать по дому. Я не вспоминал бы наш изумительно-прекрасный город и космодром со стройными рядами санател. Крейд, ведь я так мечтал стать астронавтом и первым полететь к звездам! И заметь, никогда даже в самом страшном сне я не мог себе представить, что буду заниматься генетическими исследованиями и тем более восстанавливать популяцию собственного народа!