Патрик Корриган - Закон стаи

Рука баронессы безвольно упала.

— Прости меня, дорогая Филиппа! — в порыве раскаяния воскликнула девушка и, чтобы хоть как-то сгладить свою вину, с нежностью поцеловала подругу, которая совсем растерялась от быстрой смены настроений, происходящей с баронессой.

— Наверное, всему виной волнение, — попыталась найти объяснение этим переменам Филиппа.

Обе девушки готовы были расплакаться в объятиях друг друга.

— Вас ждут, госпожа, — напомнила им рабыня.

— Да-да, — как эхо откликнулась Ремина, — идемте, я готова.

Служанки набросили ей на голову полупрозрачную, тонкую ткань, полы которой ниспадали до пят девушки и до времени скрывали лицо, и, взяв под руки, повели в храм.

Если бы Ремину спросили, какие чувства владели ее сметенной душой во время этого скорбного марша, что видели ее глаза, о чем она думала: девушка бы не нашлась, что ответить.

Еще не доходя до святилища, процессия с невестой услышала звуки торжественной музыки и хор нестройных голосов, прославляющих Митру. Когда Ремина и сопровождающие ее женщины ступили под низкие своды храма, уже оглушенные какофонией гремящих инструментов и пением охрипших голосов, юная баронесса чуть не лишилась чувств от смрадного запаха горелой плоти жертвенных животных. В маленький не проветривающийся зал набилось множество народа, но девушка смотрела на собравшихся здесь людей и не узнавала знакомых лиц. На трех гигантских жертвенниках полыхали костры, сложенные из цельных древесных стволов. Жара и духота в храме могли легко свалить с ног здорового мужчину, не говоря уже о юной девушке, нервы которой и так находились на грани срыва.

Невидящий взгляд Ремины блуждал по стенам залы, смотрел сквозь людей и ничего не замечал, пока не натолкнулся на человека, неподвижно стоящего в центре помещения. Это был мужчина: высокий, стройный с пышной гривой иссиня-черных волос, ниспадающих на широкие плечи. Взгляд девушки застыл на этой мужественной фигуре. На миг ей показалось, что она ее узнает…

— Конан! — невольно вырвалось из ее уст и она порывисто шагнула в сторону своего кумира.

Несмотря на гром барабанов и визг флейт, мужчина услышал этот взволнованный вскрик и обернулся. Юная баронесса застыла, словно натолкнулась на невидимую преграду.

На нее с изумлением и любопытством смотрели жгучие зеленые глаза, — и это не были глаза северянина.

В это время из-за жертвенников появилась другая фигура, облаченная в пышные златотканые одеяния.

— Подойди к своему избраннику, дочь моя! — торжественно провозгласил жрец.

Ремина не сдвинулась с места. Она не видела и не слышала ничего. По залу пополз зловещий шепоток. Тогда герцог сам приблизился к ней и осторожно взял за руку. От этого прикосновения девушка вздрогнула, но покорно позволила проводить себя на центр зала. Яхм-Коах, пристально следивший за ними, удовлетворенно кивнул и низким голосом обратился к Митре, открывая церемонию.

Все остальное Ремина видела точно во сне. Как жрец принес новые жертвы и бросил их в пылающий огонь: белую косулю, чтоб душа ее мчалась во все уголки земли и всем поведала о торжестве, серебристую рыбу, дабы не обиделись духи воды, и, наконец, белую цаплю, чтобы птица, поднявшись в небо, оповестила богов и других небожителей…

Следуя за жрецом, молодая пара несколько раз обошла вокруг храм, раздавая гостям золотые монетки, символизирующие Солнце…

Девушка очнулась только тогда, когда под сводами прозвучали торжественные слова Яхм-Коаха:

— Теперь, муж, ты можешь снять с этой девушки покрывало невинности. Отныне ее молодость, красота и тело принадлежат тебе. А ты, жена, взгляни на господина своего. Отныне он будет заботиться о тебе и защищать. Да осветит солнечный Митра ваш союз!

Ренальд, едва справляясь с волнением, нерешительно потянул за край покрывала. И вот ткань упала к ногам баронессы, и девушка робко оторвала от пола застенчивый взор. Герцог не удержался от восхищенного вздоха, словно к нему наяву явилась сама богиня любви.

В этот момент хор затянул новый гимн. Присутствующие загомонили и стали осыпать молодую пару лепестками цветов. Но теперь уже ничего на свете не замечал герцог Ренальд, не в силах отвести горящих любовью глаз от юной баронессы Орландо. И девушка, для которой все это торжественное представление было в новинку, не сдержала любопытства и впервые открыто посмотрела на своего избранника, теперь уже супруга. Ей понравился его гордый профиль, волевой подбородок и благородство. Красоте ее льстили эти малахитовые глаза, которые смотрели на нее с обожанием.

Яхм-Коах выдержал долгую паузу, чтобы молодые смогли вдосталь наглядеться друг на друга, если такое вообще возможно для влюбленных, и бесцеремонно прервал их идиллию.

— Давайте же, пройдем в родовое святилище, дети мои. Покончим с ритуальной частью. А после в вашем распоряжении будет вся жизнь, полная наслаждений, нежности и любви.

Ремина, чуть не плача, вернулась в реальный мир и затравленно огляделась по сторонам. Только сейчас она заметила, что большую часть приглашенных составляли разбойники, наверняка скрывавшие оружие в складках одежды.

"Чудес не бывает", — с горечью подумала она.

А герцог уже вел ее сквозь расступающуюся толпу.

Словно юркая ящерица, варвар перебирался от укрытия к укрытию, оставаясь невидимым для врагов. Дикий зверь мог позавидовать его ловкости и сноровке. Он быстро добрался до рва и притаился в развалах камней. По краю стены прошел стражник. Даже отсюда, Конан заметил, что воин мертвецки пьян. Одним прыжком киммериец оказался у зияющей в скале широкой трещины и перекинул тело через край. Он повис на руках и медленно стал погружаться в холодную черную воду. Когда вода поднялась ему выше пояса, Конан разжал пальцы, и без всплеска с головой ушел в застоявшуюся грязную жижу. Вынырнув на поверхность, он сперва огляделся, а потом бесшумно, расталкивая мусор перед собой, поплыл к противоположному берегу. Достигнув середины канала, Конан услышал громкий всплеск позади себя, будто кто-то большой и грузный поднялся со дна. И без того холодная вода вдруг показалась киммерийцу ледяной. Мокрые волосы зашевелились у него на затылке.

Он резко обернулся и встретился взглядом с горящими зелеными глазами величиной с кулак взрослого человека, неподвижно наблюдающие за ним с поверхности воды.

Мышцы варвара напряглись, и руки сами потянулись к кинжалу на поясе. Зверь, кем бы он ни был, бесстрастно таращился на киммерийца, пока не выказывая враждебности. Почувствовав в руке твердость костяной рукояти, Конан слегка успокоился. Страх прошел. Он вновь поплыл к своей цели, не выпуская зверя из поля зрения.