Норман Хьюз - Обитель драконов

— Купец Гаршель посоветовал обратиться к тебе, — сказала она вместо приветствия, как ей велела Лиланда, — Ты помог ему прошлой весной

— возможно, сумеешь помочь и мне.

— Возможно, — настороженно согласился маг.

— Смотря в чем.

Внезапно колдун переменился в лице. Вскочил. Наклонился к наемнице, словно принюхиваясь…

Она удивленно раскрыла глаза. Что это с ним такое?!

— Ты… Ты одна из них, да? Вы таки нашли меня?!

Он был совершенно не в себе, побледнел, по лбу покатились капли пота, глаза забегали, словно он отчаянно пытался отыскать укрытие.

— Ну — где же они? Где?! — Он почти кричал.

Паломе пришлось отвесить ему хорошую затрещину, чтобы хоть чуть-чуть привести в чувство.

— Слушай, парень, — процедила она сквозь зубы. Еще только чокнутых волшебников ей не хватало! — Я пришла к тебе за помощью и готова за это заплатить. Золотом. Если тебе это ни к чему и ты вознамерился биться тут в корчах — так и скажи. Я пойду к кому-то другому…

Мало-помалу взгляд мага принял осмысленное выражение. Кажется, смысл ее слов дошел до него.

— Ты не обманываешь? Ты и правду не с ними?

— Да о чем ты, Нергал тебя раздери?

— О них. Об убийцах. Охотниках на магов! Митра! Что за бред?

Успокаивающе, ласково, словно говоря с душевнобольным, она отозвалась:

— Конечно, нет. Я — обычная наемница. Ни к жрецам, ни к королевской службе никакого касательства не имею. — Тут она слегка кривила душой, но — неважно. — С чего ты решил…

— Я чую их запах. Ты… Может, ты встречалась с кем-то из них. Совсем недавно. Ты могла навести их на мой след! — Голос мага вновь сорвался на крик.

Амальрик… Марициус ведь говорил, что барон Торский был причастен к процессам над чернокнижниками! Но вслух Палома сказала только:

— Я ничего не знаю об этом. Если кто мне и встретился случайно — я никому не говорила о тебе. Клянусь! Мне просто нужна твоя помощь.

Должно быть, она была достаточно убедительна. Маг поверил ей. Успокоившись, он опустился в кресло и наконец предложил место гостье.

— Тогда расскажи мне, что тебе нужно. Только побыстрее — и уходи.

Вежливый парень, ничего не скажешь! Но привередничать не приходилось: другого колдуна под рукой все равно не было. Со вздохом Палома извлекла из-под плаща загадочную деревянную коробочку.

— Вот. Мне нужно, чтобы ты открыл ее. Судя по всему, она заперта с помощью магии…

Чернокнижник протянул руку за шкатулкой, повертел ее в бледных тонких пальцах, поднес к лицу, обнюхивая все углы, и наконец, поджав губы, произнес:

— Это будет нелегко. Тебе придется оставить ее мне на пару дней. Я почитаю книги, спрошу совета у духов…

Набивает цену? Или коробочка и впрямь так непроста?

Но выбора не было.

— Смотри, — только и предупредила мага наемница, — Я доверяю тебе, но постарайся мое доверие не обмануть. Иначе я тебя из-под земли достану, и ни духи не спасут, ни демоны! Агамо с достоинством вскинул голову.

— Я никогда не обманываю клиентов. Задаток — десять золотых. Где тебя найти в городе?

Она сказала ему. Затем отсчитала монеты.

— Постарайся управиться побыстрее. Он пожал плечами.

— Постараюсь. А ты — отыщи своего Охотника. И держись от него подальше. Это черные люди. Плохие. От них никому не бывает добра…

Спасибо за предупреждение, хотела сказать Палома, только оно запоздало.

От бодрого расположения духа, в котором она пребывала утром, не осталось и следа.

Чтобы развеяться хоть немного, вернувшись в Бельверус, надо будет отправиться на ярмарку! Покупки всегда улучшали ей настроение…

Портшез покачивался, подобно лодке, на могучих плечах рабов-кушитов — очередная любезность соседа-винодела. Впрочем, любезность далеко не бесплатная: Палома пришла в немой ужас, мысленно подсчитывая траты последних дней, куда, если не считать уплаченного чернокнижнику, вошла покупка нескольких платьев — непростительная роскошь, но после Коринфии она не смогла устоять перед искушением… — три кувшина умопомрачительно дорогого пуантенского вина, чтобы отпраздновать возвращение, починка дорожной амуниции и новый набор метательных кинжалов, специально для любимой клиентки прибереженный Амосом с улицы Меченосцев.

В общем, ближайшие дни будем ходить пешком и питаться сухими лепешками, строго сказала себе Палома, поуютнее устраиваясь на мягких подушках портшеза. Хвала Небу, если что, Лил поверит ей в долг — не привыкать! Но, боги всеведущие, куда же она умудряется девать деньги? На что тратит свои — немалые, в общем-то, заработки?! Рачительная Лиланда не уставала пенять подруге на мотовство, но Палома бессильна была что-либо изменить. Чародея попрошу, мрачно пообещала она самой себе, пусть снадобье даст, или кошель какой-нибудь особый, чтобы золото в нем не переводилось… иначе так недолго и по миру пойти. Тем более, что, похоже, последнее задание Вертрауэна она все же провалит…

Еще пару дней назад будущее виделось ей в куда более светлых тонах. Она не сомневалась, что самое сложное — это отыскать Амальрика и подстроить «случайную» встречу… а дальше все произойдет естественно, само собой, дружески и весело, к полному удовлетворению всех заинтересованных сторон.

Как бы не так!

Ей вспомнилось хищное лицо барона Торского, его рассеянный и одновременно слишком проницательный взгляд, и эта обескураживающая манера с отсутствующим видом задавать вопросы, вызывающие острое чувство неловкости у собеседника… где он только научился такому?!

Впрочем, он ведь считался одним из доверенных лиц короля Гариана, а сейчас, похоже, был готов на все, чтобы занять подобное положение и при Нимеде Первом — более того, отчасти уже преуспел в этом начинании. При дворе и не такому научишься. Сильные мира сего… все они одинаковы — а ей было с чем сравнивать!

Однако подобный ход мыслей заводил слишком далеко, вновь устремляя поток воспоминаний в привычное русло Коршенских событий, и Палома, привычным усилием ума, поспешила воздвигнуть плотину на этом пагубном пути.

Тем временем, рабы уже миновали рыночную площадь, устало затихающую с наступлением вечера, и начали подниматься на Холм Мучеников, где, собственно, и располагался квартал виноторговцев и постоялый двор Лиланды.

У ворот они остановились как раз в тот миг, когда последний лучик заходящего солнца прощально мазнул по конькам островерхих крыш, рассыпая золотые блики по черепице. Легко выскочив из портшеза, Палома вручила каждому из рабов по серебряной монете — в довершение к тому, что уже было заплачено их хозяину, — и поспешила в дом.

В обеденной зале густо, домашне пахло мясной похлебкой и остро, колюче — какими-то диковинными приправами.