Павел Виноградов - Хозяин Древа сего

Рядом с ней слились в страстном поцелуе двое прыщавых мальчишек, на них-то негр и глядел с гадливостью. Наконец, не выдержал, подойдя, грубо пихнул развратных юнцов ногой. Те, глянув на него со страхом, прервали содомские действия и поспешно ретировались подальше.

— Интересно, это потому, что Дый старый пидор? Или это он так над нами издевается?.. — задумчиво протянул Варнава, глядевший на парочку с не меньшим отвращением, чем коп.

— Потому что пидор, — утвердительно кивнул Аслан. — Функция военного божества, знаешь ли…

Тем временем негр остановился над лежащей девушкой и мутно посмотрел на нее. На тупое лицо вылезла блудливая ухмылка. Довольно фыркнув, коп принялся расстегивать штаны.

Варнава коротко и мягко шагнул к сластолюбцу, который уже стоял над девушкой на четвереньках, задирая кофточку. Та не делала ни одного движения, отрешенное лицо по-прежнему было устремлено во вспученные влагой небеса. Негр запустил ручищу ей в джинсы, и тут Варнаву опередили:

— Господин-н негр-р! — хриплый голос заплетался, — вы нарушаете пункт-т третий Териоск… Териокского договора между многопацаналь…многонациональными силами и правительством Ингр-рии!

Немолодой мужик в криво сидящих на красной морде очках имел непристойно жидкую белесую бородку, и был совершенно пьян. Косо восседал на ржавом перевернутом ведре, посасывая прямо из горлышка бутылки прозрачную жидкость. Негр неохотно оставил развратные действия, поднялся и грозно глянул на него:

— Fuck you! — возопил он на своем квакающем наречии. — Я тебе сейчас дам негра, белая задница!

Подскочив к чересчур умному алкашу, коп сперва пнул его так, что тот с грохотом слетел с ведра, потом стал охаживать дубинкой, не переставая всуе поминать «фак». Несчастный мужик безуспешно пытался прикрыться руками и столь же безуспешно оправдаться перед представителем власти:

— Я совсем не хотел!.. Сэр, не бейте меня!.. Я хотел сказать афро… афроингем…герр… афроингерманданец…то есть, ландец…

Варнава с резким щелчком свернул копу шею. Тот разом осел на землю и стал лежать спокойно.

— Зачем? — осуждающе покачал головой Аслан.

— Не смог сдержаться, — глухо отвечал Варнава, глядя на труп с

жалостью и отвращением.

Избитый мужик поспешно отползал от творящихся на его глазах ужасов, невнятно бормоча что-то вроде: «Ну, какой же Китеж-град… муйня, а не Китеж-град…». Едва не изнасилованная девушка снова завела песню:

Из «Гашиш-хауса», между тем, лихорадочно квакая в рации, выскочило несколько полицейских с изготовленными к бою автоматами, из окошка в мансарде любопытно выглянула тупая мордочка ручного пулемета. Варнава сделал округлый жест, служивые застыли на месте.

— Money can» t buy the World, — произнес он в пространство.

— Ну да, не могут, ты прав. А к чему это? Хотел предложить батюшке отступные?

— Да нет, так, вообще…

— Вообще, да. Знаешь, в каждой Ветви считают, что жить плохо. И в этой, наверное, тоже. Но здесь ведь действительно — плохо!

— Рад, что вам понравилась моя халтурка, — раздался вокруг громовой голос.

Казалось, он шел отовсюду — с пустынного неба, от оскверненного храма, воняющих деревьев, пятен на покрытии. Причем странность была в том, что, похоже, кроме Варнавы и Аслана, великий этот голос не слышал больше никто, не только оцепеневшие копы, но и молодежь, вновь вернувшаяся к своим обычным развлечением — песням, наркотикам и сексу.

— …Всегда! Мы всегда будем любить Джа! — опять завели у ворот.

— Дый!! — проревел Варнава. — Иди сюда, за мной должок!

— Отстань, противный, — хихикнуло явление, — Как-нибудь в другой раз, — глас звучал обычным дыевским глумом. — Если жив останешься… Наконец-то я вас накрыл. Wednes-day — мой день…

Где-то в мире ином довольный див оглушительно расхохотался.

— Ты можешь трансформироваться? — быстро спросил Аслан, оглядываясь по сторонам. В руке его уже был большой меч.

— Может, и могу… — проговорил Варнава. — Но больше не буду. Никогда.

Легким движением коснулся левого рукава, Посох исполнения желаний шумно рассек воздух. Началось.

Сперва ожили полицейские и сразу открыли беспорядочный огонь, как и пулемет в окошке. Продленные только и успели отвести поток пуль влево, где они частью отрикошетили от ограды, а частью пролетели между прутьев и ударили в постамент знакомого конного памятника, у которого, однако, имелись изменения: царская голова в увенчанной орлом кавалергардской каске заменена была каким-то узким злобным ликом под надвинутой треуголкой. Пули летали по всему загону, впиваясь в молодых людей, которые пытались спастись через ограду, но ток, похоже, пропущенный по ней, сбивал их на землю. Другие трясли ворота, но им никто не открывал. Третьи лезли на деревья, и падали оттуда, прошитые пулями. Запах нечистот и гашиша перебила вонь горелого пороха и свежепролитой крови. Наконец, ворота раскрылись, но кинувшиеся было туда, сразу отпрянули — сквозь них въехал приземистый танк, сразу же начавший наводить орудие.

Меж тем как Аслан продолжал отбрасывать пули, посох в руках Варнавы удлинился и достал продолжавших палить копов, сбивая их, как кегли. Понадобилось ему на это доли секунды, и еще доли — чтобы метнуть прямо из руки молнию в строчащий пулемет. Тот замолк, в окошке послышалось несколько глухих взрывов, вслед за которыми оттуда повалил густой дым. Танк пальнул, конец громадного ствола окутался пламенем. Сделать ничего не успевали, посему оба кинулись на землю. Снаряд просвистел над ними и разворотил ограду, в разные стороны, убивая и калеча, разлетелись горячие куски металла. Но Продленные уже совместно зацепили танк своими силовыми щупальцами, приподняли, перевернули и в таком виде прочно заблокировали им ворота, ибо на площади виднелось еще несколько танков, бронемашин и множество джипов с солдатами. И вертолеты уже появились, один сделал заход на атаку. Этот достал Аслан — с усилием взмахнул мечом, который стал стремительно вытягиваться, и, достигнув хвостового винта, начисто обрубил его. Машина беспомощно завертелась в воздухе, стремительно упав где-то в дальних кварталах, откуда раздался глухой взрыв и вырвался столб пламени.

— Мое оружие тоже на что-то годится, — заметил Аслан. — Но, кажется, он долбанулся где-то в районе моего бывшего дома…

— Надо уходить, не могу видеть, как умирают эти дети, — сквозь зубы бросил Варнава.

— Они субы, — сурово проронил Аслан. — Но ты прав, уходим.