Морган Хауэлл - Собственность короля

— Я усвоила урок.

— Угу, — буркнул Тиг, гадая, о каком уроке речь. Он посмотрел на Тарен. — Сегодня тут остаемся, поэтому толуму нужна хорошая еда. Приготовьте жаркое из цыплят, зажарьте телятину. И хлеб испеките.

— Хлеб! — воскликнула Тарен. — Никто из этих девушек не умеет печь хлеб.

— Ты это толуму растолкуй — ежели думаешь, что он слушать станет, — ухмыльнулся Тиг. — А сказать это ему пошли Дар.

Насчет того, что день будет трудный, Тарен оказалась совершенно права. Солдаты помогли женщинам только тем, что приволокли теленка и закололи его. Все остальное сделали женщины — освежевали тушу, изловили цыплят. Любое движение приносило Дар боль и изматывало ее. Тарен заметила это и принесла с повозки металлическую коробку.

— Дар, — сказала она, — у меня есть для тебя работа.

— Какая?

— Раз уж ты не боишься орков, я подумала — может, ты отнесешь им вот это. — Она открыла крышку коробки. Там лежали черные зерна, похожие на сушеный горох, но немного крупнее горошин. — Они называются «ваш…». Нет, дальше не помню. Орки любят есть их в плохую погоду.

— Что я должна сделать? — спросила Дар.

— Подойдешь по очереди к шалашам, скажешь те слова, что обычно говоришь, когда подаешь ужин, и дашь им этих зерен — штук по пять каждому. — Она добавила шепотом: — И не торопись обратно.

Дар благодарно улыбнулась. Она вымылась и переоделась в коптильне. Оказалось, что лиф платья, которое ей дала Тарен, промок от крови. Одевшись, Дар положила немного семян в небольшую торбочку и пошла выполнять задание Тарен. Первым делом она дала зерен оркам, стоящим в дозоре у дома, где квартировали офицеры, потом направилась к оркской стоянке, находящейся посреди луга за оградой из воткнутых в землю веток. Орки сидели в своих остроконечных шалашах. Дар подошла к ближайшему шалашу и произнесла положенные слова. Чьи-то руки раздвинули солому и взяли зерна. Возблагодарив Мут ла, орк закрылся в шалаше.

Верхушка каждого шалаша была оплетена лентой, благодаря которой тростинки не разваливались. Ленты были разного цвета. Шалаш с желто-зеленой лентой оказался жилищем Ковока. Взяв у Дар зерна, он сказал:

— Чувствовать запах крови.

— Прошлым вечером меня выпороли.

— Я не понимать, что такое «выпороли».

— Мужчины били меня плеткой по спине.

— Повернуться, — распорядился Ковок-ма. Когда Дар повернулась к нему спиной, он увидел расплывшиеся пятна крови на ткани ее промокшего под дождем платья. Ковок-ма втянул ноздрями влажный воздух. — Приходить, когда закончишь.

— Кам («Зачем»)? — спросила Дар.

— Я нюхать плохое. Ты могла заболевать.

Дар закончила раздачу зерен и вернулась к шалашу Ковока. Заметив ее, он приоткрыл вход в свое жилище.

— Снимать платье и входить сюда.

Дар растерялась.

— Входить. Я знаю целительный волшебство.

Дар так боялась того, что раны у нее на спине загноятся, что это пересилило ее опасения. Она сняла мокрое, пропитавшееся кровью платье, встала на четвереньки и забралась внутрь шалаша.

Они еле поместились там вдвоем. Ковок-ма сидел на земле, скрестив ноги, и занимал почти все пространство. Остальное место занимали его шлем и кое-что из доспехов. Дар пришлось сесть к орку на колени. Ее лицо оказалось всего в нескольких дюймах от его лица.

— Наклонись, — распорядился Ковок-ма. — Я должен осматривать твой спина.

Дар пригнула голову к полу. Ноги орка были накрыты полами плаща, потому ей не было так уж неудобно. Ковок-ма бережно провел пальцами вдоль ран на спине девушки, к самим ранам при этом не прикасаясь. Наклонившись и обнюхав раны, он открыл шкатулку, разделенную перегородками. В каждом отделении лежали сушеные листья, корни, семена. Ковок-ма вытащил целебные растения из разных отделений и взял в рот. Немного пожевав, он наклонился и сплюнул слюну на раны на спине Дар.

— Что ты делаешь? — спросила Дар, неприязненно морщась.

— М-м-мф, — отозвался Ковок-ма и положил руку на затылок Дар, чтобы она не шевелилась.

Сначала ранки пекло и пощипывало, а потом боль притупилась, осталось онемение. Дар расслабилась. Ковок-ма снова плюнул на раны. Когда все отметины, оставленные плеткой, покрылись слюной, содержавшей сок целебных растений, орк выплюнул жвачку и стал дуть на ранки, чтобы они подсохли. Снадобья подействовали на Дар, будто спиртное, и она согрелась, хотя и была раздета. Если бы Ковок-ма не заговорил с ней, она бы, пожалуй, заснула.

— Почему они делать такое с тобой?

— Я рассердила толума.

— Как?

— Я хотела, чтобы он помог женщине.

— И за это тебя бить?

— Хай.

— Урквашавоки нук таш, — пробормотал Ковок-ма.

— Что?

— Вашавоки жестокие.

— Тогда почему вы сражаетесь на их стороне? — спросила Дар.

— В этом мудрость нашей королевы.

— Толум сказал, что женщины здесь из-за уркзиммути. В этом тоже мудрость вашей королевы?

— Хай.

— В чем тут мудрость?

— Я тебе уже говорить. Пища принадлежать Мут ла. Давать ее нам должны матери.

Снадобья притупили страх, и Дар сказала то, что думала:

— Так вот почему меня забрали и клеймили? Мою жизнь растоптали только ради того, чтобы я подавала вам еду?

— Вашавоки пометить тебя.

Ответ Ковока только подогрел возмущение Дар.

— Из-за вас! Я здесь из-за вас!

— Ты глупо говорить. Матери всегда прислуживать.

— Это неправда.

— Вашавоки ничего не понимать.

Спокойствие, пришедшее к Дар всего несколько мгновений назад, развеялось. Она чувствовала себя обманутой и злилась. Она схватила свое мокрое платье и сумела натянуть его на себя.

— Мне нужно идти, — буркнула она.

— Я тоже так думать, — сказал Ковок-ма.

Вечером Дар снова пришла на стоянку орков вместе с Неной. Хотя дождь все еще шел, орки сидели под открытым небом. Когда Дар подала Ковоку еду, он ответил ей обычной фразой, но не более. Доев кашу, к нему подошел Зна-ят.

— Сын брата матери, сейчас хорошее время погулять под деревьями.

Ковок-ма бросил взгляд на рощу на краю луга и понял, что его двоюродный братец желает переговорить с глазу на глаз.

— Хай, — ответил он. — Было бы неплохо прогуляться.

Двое орков направились к роще. Зна-ят дождался момента, когда они ушли на такое расстояние, что сородичи, обладающие острым слухом, не могли услышать их разговора, и только тогда обратился к Ковоку.

— Я учуял нечто странное — одно вашавоки пахло целительным снадобьем. Другие тоже учуяли этот запах.

— Я дал Хорьку эти снадобья.

— Я так и подумал.

— Мне показалось, это будет мудро, — сказал Ковок-ма.

— Большинство наших так не думает, — заметил Зна-ят. — Ты теряешь уважение.

— Если это так — значит, так.

— Это самолюбивый ответ. Когда придет время убивать, ты должен вести остальных за собой. Не позволяй, чтобы это взял на себя тот, кто ниже тебя.