Александр Зорич - Первый меч Бургундии

Разумеется, снял.

- Ну, мессир... - Коммину часто не хватало слов устной речи и тогда он подменял их гримасами, пожимал плечами, потирал ладони, заводил очи горе. - Мессир, это просто Энеида какая-то. В своих мемуарах я обязательно напишу...

- Не напишешь, Филипп, - Карл успокаивающе похлопал его по плечу. - Потому что надо было стоять рядом со мной и надо было видеть их всех, разом.

К огромному разочарованию Карла, Коммин потупил взор и, потирая ладони, пробормотал:

- Э-э-э... Я, собственно, не о том...

Коммин дернул плечом и кивнул себе за спину. В павильоне было душно и сумрачно - половина свечей была потушена; надо полагать, из-за духоты; поэтому Карл, заглянув за плечо Коммина, смог разглядеть только фигуру Маргариты, которая с порога рванула к дальней стене, где за скромным столом сидели приведенные капитаном Рене гости.

- Это они? - Карл понизил голос, хотя и так было ясно, что "они". Не станет же Маргарита рваться столь неистово к незнакомцам?

- Да, - шепнул Коммин и вдруг, спохватившись, отступил на два шага в сторону, стал вполоборота к Карлу, выхватил меч, отсалютовал и гаркнул по-английски:

- Герцог Бургундский Карл и его супруга Маргарита!

Карл от неожиданности отшатнулся.

- Ты что, пьян? - прорычал он.

Но Коммин не ответил, ибо у дальней стены павильона поднялся в полный рост давешний капитан Немо и что-то сказал приветливым, несколько извиняющимся тоном. Что-то там "Duke", "God save"... в общем, Карл не понял.

- Король Англии Эдвард приветствует герцога Карла. Боже, храни Бургундию! - торжественно перевел Коммин.

Дверь тридцать первого уровня сорвалась с петель и просыпалась под ноги Дюку битыми стекляшками. Жаль, сюрприза не вышло. Он так и думал. Он почему-то только так и думал. А вот чего он и не думал вовсе - так это что раз так, то он, Карл, оказывается женат на особе королевской крови. В то время как он, Карл, давно уже решил для себя, что обручен с дочерью обычного английского единорога.

- Приятно удивлен, - сказал Карл, подкупающе улыбаясь, и сделал шаг навстречу своей жене и её венценосному брату.

Английский король и с ним шестеро джентльменов - ах, что за день! Английский король - тот самый, с которым ещё отец пытался дружиться по переписке, тот самый, который клялся едва ли не на Экскалибуре, что пойдет стопами славного Генри Пятого, что не светить больше Людовику ни фиксами, ни бабками, что конец надменному Парижу и конец базару.

В его руках - английский король-клятвопреступник, который привел на континент отменную армию и как последнее чмо капитулировал перед пятью ослами с золотом, внял увещеваниям Людовика и растворился в туманах Альбиона, растворился как респектабельная проститутка исчезает за широкими плечами воспитанного сутенера.

Англичанин, как и пристало респектабельной проститутке, был красив двойной, двоехищной красотой бисексуала, альковного оборотня, жиголо и братоубийцы. Ему не было, пожалуй, и двадцати восьми, а две безупречно правильных морщины, распущенные от крыльев носа, уже держали в жестком окладе его порочный рот, привычный к поцелуям, богохульству, минету. Карл мысленно сравнил Эдварда с Маргаритой. Нет, определенно выбор правильный. Маргарита краше.

От всех доспехов - изначально, судя по всему, полных - на Эдварде сохранился лишь погнутый левый наплечник. Из одежды - разодранный камзол, на котором из трех солнц Тоусона уцелели лишь два, и снятые с упитанного анонимуса рейтузы, подвязанные черным шелковым шнурком от четок.

На королевских ногах Эдварда чванились деревянные крестьянские башмаки. Оружия при Эдварде не было и быть не могло, ибо от мечевой перевязи сохранилась одна лишь заметная потертость на камзоле - и всё. Итак, английский король - тот самый, которому Карл два с половиной года назад был готов отрубить лживый язык, тот самый, о котором Карл иначе как "пидараз" и "сучье вымя" не отзывался, был здесь, здесь - ах, что за день!

А рядом с Эдвардом, похожая на него как лотос похож на цветок магнолии, стояла раскрасневшаяся от радости, дурных предчувствий и путешествия в паланкине сквозь хмельную толпу Маргарита. Маргарита - как стена прозрачного пламени, сквозь которую Карлу не пройти, за которой Эдварда не достать, вот ведь повезло пидаразу войти в мир теми же вратами, что и Рита!

Пока Карл артикулировал то да се, он успел на автопилоте принять улыбки, поклоны и умеренную лесть от шестерки спутников Эдварда, распорядился на предмет усиленной жратвы и выпивки, шепнул Коммину, чтобы охрану павильона немедленно утроили и услал его на розыски Жануария. Тоже лишним не будет.

И только после этого Карл смог наконец сесть рядом с Маргаритой и, приводя себя в озабоченный и заранее соболезнующий (ясно же, ха-ха, что недоноска турнули из собственного королевства) вид, осведомился:

- Ну, Ваше Величество, чем обязаны такой чести?

Маргарита перевела туда, Эдвард в свою очередь помрачнел, забрехал на своей варварской мове, потом Маргарита перевела сюда и дело пошло.

- Я здесь виной Ланкастеров, милорд, чтобы их девушки рожали одних поганых этих бездетных собак и чтобы солнцу над Ланкастерширом течь одними несъедобными напитками.

Карл удивленно вздернул брови. Что это за лингвальные арабески? Он, Карл, полагал, что англичане, сквернословя, говорят только "проклятье!", "чёрт!" и "ад!" Карл подумал, что сейчас ещё было полбеды, но потом из-за дефективного перевода Риты он не поймет вообще ничего и начал старательно до-транслировать её слова для себя. Вот что он услышал:

- Нечестивец Уорик и мой проклятый брат Кларенс бежали во Францию, заручились поддержкой Людовика, высадились в Плимуте, взбаламутили народ, выскребли из склепов неупокоенные духи Ланкастеров, отравили Лондон своими лжеучениями и ровно восемь дней назад я, преданный слишком многими из всех, бежал как презренный вор из собственного замка в [неудобопонятном топониме]. К счастью, есть ещё правда под Зодиаком и мой благородный младший брат Ричард, герцог Глостер, - Эдвард одобрительно потрепал по коротко остриженной голове молодого упыря с пронзительным взором проскриптора, - сохранил верность мне, Закону Англии, и вместе с ним под хоругвями трех солнц Тоусона сплотились пэры, рыцари и немало доброй солдатни из простолюдинов. Ланкастеры были в тот день и в числе, и в силе, но мы сыскали дорогу к спасению. Клянусь змеей и кругом в зеницах Софии, нас травили как кошек, но! - Эдвард выразительно перерубил пространство ребром ладони, - мы вымостили трупами Ланкастеров мост через Темзу, мы расцветили кровью схизматиков сходни наших кораблей и ушли в Канал. Хорошо бы этим и кончилось, - глаза Эдварда погасли, словно ветер из дурдома переменился и сорвал пламя с двух трескучих свечей.