Наталья Авербух - Напарница

Дрон Перте наконец-то послушался и, отпустив мои ноги, медленно поднялся… чтобы тут же заключить меня в свои объятия.

— Вы, кажется, не верите мне, сударь? — сердито спросила я, упираясь руками в грудь авантюриста. Несомненно, в этом положении я была лишена возможности стучать в дверь руками, но, в конце концов, у меня есть ещё и ноги! — Я последний раз предупреждаю и сейчас закричу. Ну же!

— Ивона, любовь моя! — прошептал вместо ответа сын синдика, придвинувшись ко мне так близко, что его губы едва не касались моих. — Поверь мне, я никогда ничего подобного не испытывал. Да, ты не первая, но я ведь никогда не скрывал этого от тебя!

— Попробовали бы вы это скрыть, — с затруднением произнесла я, не сумев ни оттолкнуть авантюриста, ни отодвинуться самой. Моя голова упиралась в выступ на двери так же неудобно, как спина в дверную ручку.

— Ты знаешь всё, — так же жарко шептал Дрон. — Ты знаешь, кем я был, и как зарабатывал деньги. Ты знаешь, как я развлекался, и даже знаешь, с кем. Но, Ивона, поверь, я устал от всего этого! Знаю, я кажусь тебе подлецом, мерзавцем, негодяем, и, знаю, я и есть всё это, но, молю, послушай меня, сжалься, пощади! Я люблю тебя, ты моя жизнь, никто и никогда не был для меня так дорог, как ты! Ивона, прошу…

Его губы были тёплые и мягкие, а поцелуи жаркими, и вскоре моё лицо пылало, как в огне. Голова кружилась не меньше, чем от власти вампира, и я едва осознавала, что в спину мне больше не упирается дверная ручка, а в голову — фигурный выступ двери, и я как будто сделалась невесомой и не касаюсь ногами пола… а потом чужие руки уверенно распустили шнуровку корсета, и я почувствовала под спиной мягкую поверхность дивана.

В этот самый момент, как в плохом романе, с шумом повернулась ручка двери, но дверь, разумеется, не поддалась. Сразу же за этим томный мужской голос проговорил, как будто задыхаясь от страсти:

— Я уверен, дорогая, про это место никто не знает! Дурак лакей, забыл ключи. Сейчас, я живо его приведу и заставлю открыть!

Дама, по-видимому, что-то ответила, но её голос не проник в наше с Дроном убежище. А мужчина поспешил её заверить:

— Откроет, любовь моя, не сомневайся! Я обещал ему два талера за труды, и кому захочется отказываться от такого?

Потом за дверью раздался неприлично громкий звук поцелуя, заставивший меня выпрямиться от ревности и оттолкнуть сына синдика. Ему мужчина, быть может, и был незнаком, но я-то хорошо узнала этот голос! Что он, чёрт возьми, делает днём в доме синдика?! И кто это с ним?!

Дрон Перте превратно понял мой жест как знак боязни разоблачения и поспешил окликнуть незваного гостя.

— Хозяин! Прошу прощения, не знаю вашего имени!

— Вот так дела! — притворился удивлённым мой напарник. — Да тут никак занято!

— Поверьте, мне очень жаль! — отозвался сын синдика, кусая губы.

— Что поделать! — очень натурально вздохнул вампир. — Такова жизнь! Кстати, милостивый хозяин, не вы ли, простите, Дрон Перте?

— Разумеется, нет, милостивый хозяин! — на всякий случай соврал сын синдика. — Я такой же гость, как и вы, и успел вперёд вас сунуть лакею два талера. А почему вы приняли меня за него?

— Да я не принял, только матушка молодого Перте потеряла его и теперь собирается искать по всему дому. Вот я и подумал: если его нигде нет, а тут кто-то заперся…

— Ха-ха-ха! — ненатурально рассмеялся сын синдика. — Вы правы, вывод напрашивается. Но я, право же, не он!

— Да я понял, приятель! Уж простите, что помешал вашему отдыху, ухожу уже!

За дверью воцарилось молчание: звук шагов не проникал в нашу комнатушку. Но Дрон Перте казался не расположенным к продолжению начатого разговора, он отстранился и поспешно пригладил волосы.

— Проклятье, Ивона! — прошептал он. — Матушка всё испортит! Сидите здесь, я найду её и успокою, а потом вернусь к вам!

— Но, послушайте! — запротестовала я — как и во всех других случаях, совершенно безрезультатно. Дрон Перте поспешно поцеловал меня, вскочил на ноги, распахнул дверь за диваном и выбежал из комнаты. Я осталась одна, и тут же почувствовала себя неуютно без корсета, со смятой блузкой и растрёпанной причёской. Стоило подняться и позвать горничную… я даже начала составлять вполне убедительное объяснение своему внешнему виду: усталость, обморок, отчаянные попытки вернуть меня в сознание… В глубине души я слишком хорошо понимала, насколько это мало похоже на правду и как мало мне поверит острийская горничная. Это заставляло меня лежать, не шевелясь и ждать решения своей участи. Откровенно говоря, «безумная страсть» мне представлялась несколько иначе. Наверное, потому, что даже самые нелепые сентиментальные романы, которые читала госпожа Кик, ничего не говорили о том, как следует себя вести, когда любовник убежал успокаивать свою почтенную матушку.

— Что же ты не зовёшь меня на помощь, хорошая моя? — прямо надо мной прозвучал тихий голос, который не сулил мне ничего хорошего. Дверная ручка не поворачивалась, дверь не скрипела, из чего я могла заключить, что вампир воспользовался своим даром проникать в любые помещения, если они не защищены рябиной.

— Что ты здесь делаешь?! — попыталась вскочить с дивана я, но жёсткая рука — ничуть не менее тёплая, чем руки недавно выбежавшего из комнаты человека, — удержала меня в прежнем положении. — Как ты здесь очутился?!

— По приглашению хозяйки дома, разумеется, — с кривой улыбкой отвечал вампир.

— Ты… её?!. - в ужасе спросила я, но напарник покачал головой.

— Нет, я удовольствовался маленькой служанкой. Даже двумя, если быть совсем точным… но к чёрту точность, моя дорогая! Ты ничего не хочешь мне сказать, а, Ами, хорошая ты моя девочка?

— Н-н-ничего, — пробормотала я, под злым взглядом вампира снова пытаясь поднять и отодвинуться от него как можно дальше. Напарник вновь удержал меня на месте.

— Лежи, Ами, не вставай. Твой замечательный кавалер теперь надолго… обезврежен. Сперва он найдёт свою мать, потом будет отвлекать её от этого коридора, потом ему придётся согласиться составить с ней и Амандой партию в карты, потом к нему подойдёт та маленькая стервочка с почты и попросит объявить следующий танец. Ему придётся согласиться и даже пригласить её на танец, потому что иначе он нарушит сотню незыблемых правил вежливости. Потом он вернётся к матери доиграть партию и сделать пару-тройку очень важных намёков Аманде. Потом вернётся его отец и объявит, что любит смотреть, как танцует молодёжь. Дрону Перте придётся выполнить его пожелание и пригласить кого-нибудь из дам. Готов поставить пару новых сапог, что позовёт он как раз Аманду, тем более, что отец, которому жена кое-что расскажет о твоих откровениях, будет необыкновенно счастлив доставить прекрасной гостье удовольствие. Когда, наконец, у сына синдика будет время вспомнить о тебе, ты давно уже закоченеешь, лёжа без одежды в прохладной комнате.