Елена Товбаз - Студент поневоле

Тьма окружала его. Он бежал, не разбирая дороги, спотыкаясь и падая от усталости, а ветки больно хлестали по лицу. Зловещий вой безжалостно гнал вперёд, буравя ночной лес под скрежет сухих деревьев. И в каждом дереве ему мерещились чудовища. И даже пни казались чудищами, присевшими на корточки.

Луна скрылась. Звёзды попрятались, не смея блеснуть из-за туч этой пугающей ночью. Облака затянули небо ещё до полудня, предвещая беду и усиливая тревогу, витающую в затхлом воздухе серых земель. Он на минутку остановился, пытаясь различить дорогу и тщетно вглядываясь в черноту воспалёнными глазами… Но как будто что-то мелькнуло в стороне за кустами.

Туда! Беглец сорвался с места. Пронзительный визг стеганул в спину, и он припустил ещё быстрее…

Деревья внезапно расступились, и перед ним выросло новое чудовище — исполинское, с башнями и зубцами. Беглец в страхе запрокинул голову и отшатнулся. Наверху горел фонарь, бросая неверные отблески на слепые окна, и лишь одно из них слабо светилось во мраке, словно око циклопа. Замок!

Мысли спутались… Дыхание участилось. Дорога ускользала во мраке. Вой настигал и времени на раздумья не оставалось… Туда, кажется… Нет. Туда!.. Позади хрустнуло, и он рванулся вперёд точно бешеный заяц. И вспомнил, куда бежать. Впереди мост. Точно! Там должна быть западная тропа. И помчался, опережая секунды… Вскоре замковые фонари светили в спину…

Скорее! Надо найти тропу… Вдалеке за деревьями вспыхнул свет. Фонарь! Значит мост близко! Успеет! Обязан успеть… Должен… Беглец с новыми силами бросился туда.

Всё! Успел! Мост остался позади… Парень остановился перевести дух, радуясь, что удалось оторваться… Вспыхнули красные огоньки, и вой прозвучал сразу со всех сторон…

Сегодня я покидал родительский дом. С надеждой на лучшее и жаждой приключений в сердце. Но, увы, ожидали меня отнюдь не приключения. В ближайшие пять лет мне предстояло лишь учение.

Вся семья — отец, мать, брат, сестра, дедушка, тётушка… собрались у речного причала — проводить меня в новую жизнь. А я стоял в лодке, рядом с чемоданом, держал весло и должен был по традиции пропеть что-то вроде «вспоминайте иногда бедного студента….». Но не мог. Не из-за сдавивших горло волнений и наворачивающихся на глаза слёз, просто в детстве мне медведь на ухо наступил и попутно наверное ещё и на горло. Не стал я терзать дражайших родственников по доброте душевной. Хотя и следовало бы. Они тайком радовались моему отъезду и дружно махали платками с печальными улыбками на лицах…

Притворщики! Довольны ведь, что еду учиться… Мамуля вытерла платочком слёзы в уголках глаз, а дед лукаво улыбнулся и поднял кверху большой палец.

Я отчалил и смотрел, как скрывается за поворотом родной дом, стоящий на берегу реки в окружении белых акаций. Вот мелькнули последние ступени длинной белой лестницы, исчезли за кустами гладкие перила с мраморными шарами. Их отполированная поверхность ещё долго преследовала моё воображения — так часто съезжал я по перилам к реке, не утруждая себя утомительным спуском.

Так миновал второй поворот. Скоро покажется пристань и станция, где нужно пересесть на речной трамвайчик, следующий до Ближнеморска, куда я и направлялся… В университет.

А на другом берегу реки…. Была совершенно иная жизнь. Широкая как полноводная река. Большие города и магистрали, которые манили меня. За рекой мне уже чудились высотные здания и огни мегаполиса, где океаны возможностей и море соблазнов. Сердце моё стремилось туда. Надо было лишь переплыть реку, пройти километров двадцать по лесу, выйти на шоссе, поймать попутку и… В голове уже проносились шикарные автомобили, модели на страницах глянцевых журналов, модные кинотеатры…. А в кармане штанов лежала кредитка на пять лет обучения. Мне казалось, что сейчас она прожжёт там дырку.

Ну-ну… Дырки на штанах конечно появятся, но как раз на том месте, которым придётся протирать жёсткую студенческую скамью, чтобы стать экономистом или юристом. Мне было без разницы. Я твёрдо знал, что не хочу быть ни тем, ни другим…

Поравнявшись с причалом, я живо вообразил себе строгих преподавателей, многометровые очереди в библиотеку и столовую, постоянно голодный желудок, несданные зачёты (по рассказам старших товарищей)… В животе как-то жалобно пискнуло. Потом я припомнил строки из письма дядюшки. Он настойчиво звал меня в гости, предлагая пожить у него и поработать в столичном агентстве. Отец, естественно, воспротивился, а мой восемнадцатилетний голос никак не учитывался.

«Солидное университетское образование — в первую очередь», — постоянно твердил отец, невзирая на мои доводы.

Я нащупал в кармане мятое письмо с адресом… и пристань незаметно осталась позади. Лодочник, готовый привязать лодку, проводил меня недоумённым взглядом, а потом и вовсе исчез из виду.

Душу переполнило невиданное ощущение свободы. Я дошёл до узкого места реки, где клонились к воде длинноволосые ивы, и вырулил к противоположному берегу…

Затащив лодку на песчаный пляж, прихватил чемодан, углубился в заросли и нашёл тропинку. «Шоссе — 20 км» — намалевал кто-то синей краской на фанерном указателе.

В лесу было сухо и тепло, а пыльную землю и жёсткие корни укрывали золотисто-зелёные иглы и первые опавшие листья. Начало осени дышало уютом и безмятежностью, утро выдалось солнечным, и предстоял погожий денёк. Пряно пахло высохшей травой, грибами и ещё чем-то тёплым и терпким. Идти было приятно, но чемодан стал оттягивать руку. Поразмыслив немного, я переложил из чемодана в рюкзак самое ценное. В том числе и «набор туриста» — зажигалку, компас, светодиодный фонарик… Дедушка подарил. Сам не знаю, как он тут оказался. Наверное, дед и положил. Только зачем? Неужели догадался? «Что ж, спасибо дед. Ты один меня понимаешь».

В чемодане осталась только одежда. Одежду не жалко, прикуплю всё, что надо, в столице. Забросил чемодан в кусты и, насвистывая весёленькую мелодию, бодро зашагал дальше.

К полудню я устал и проголодался. Уселся под высоким кустом с синими ягодами, зажевал бутерброды, незаметно для себя пригрелся и уснул…

Меня разбудил холод, вернее собственная дрожь и зубовное клацанье. Я тут же пожалел о чемодане с одеждой. Открыл глаза, но от этого мало что изменилось. Вокруг — непроглядная темнота. Ни луны, ни звёзд …