Инна Зинченко - Эдем в подарок

Я смотрел на этих двоих и думал лишь о том, а не рановато ли мне исповедоваться? Сейчас они полностью в моей власти, но, когда поймут, что я не собираюсь выполнять их приказы, неизвестно, что они предпримут, особенно этот сумасшедший Нил, который уже готов был лопнуть от злости.

Вот в иллюминаторе показался алмазный астероид. Теперь я смог разглядеть его во всей красе. Но этой самой красы, как раз, и не было. Алмаз всегда представлялся мне чем-то ярким, сверкающим, но за бортом моего корабля ничего подобного не наблюдалось, лишь тёмная бесформенная каменюка, размером с футбольное поле, серая и скучная.

— Он точно алмазный? — Спросил я с сомнением. — Не похоже.

— Алмазный, только на его поверхности скопилось много пыли. Мы их выискивали везде, где только можно. Калук был одержим этой идеей, а с ним не поспоришь, — она злорадно усмехнулась, вспоминая, что случилось с её братом.

— Я кое-что не понял, — голос у меня был спокойным, хотя сердце билось, как сумасшедшее — ты говоришь, что амрита распределяется неравномерно и от этого зависит продолжительность жизни человека, так?

— Ты всё правильно понял, — согласилась нагиня.

— Но тогда получается, что надо просто сменить место жительства, чтобы продлить свою жизнь, да?

Женщина рассмеялась и энергично замотала головой.

— Нет, Олег, не так. Совсем не так! Амриту ребёнок получает в первые дни жизни, потом срабатывает некий невидимый клапан, который перекрывает амрите доступ, это приблизительно то же, что и крышка на бутылке. Сколько получил сразу, столько и будет. В течение года она ещё продолжает накапливаться, но в очень малых количествах, таких малых, что они особой роли уже не играют. А, когда родничок у младенца зарастает, то амрита перестаёт поступать вообще. Чтобы сорвать этот клапан, необходимое очень большое количество амриты, такого в природе не существует. А вот эти самые астероиды накопили уже достаточно, чтобы подарить нам бессмертие. Если удастся избавиться от клапана, то амрита будет постоянно наполнять нас. Понятно? А теперь потрудись ответить на мой вопрос.

Ну, что ж, теперь всё действительно всё стало ясно. Пора начинать!

— Вообще-то, Ридга, я тебе соврал, — с видом нашкодившего школьника признался я. — На самом деле это никакие не мыслеформы. Это вирус. Он живёт во мне и позволяет создавать всё, что угодно. Жить он может только во мне. Этот корабль — тоже вирус, вернее его производная. И мой друг, которого вы уже дважды убивали, он тоже не человек. Вот так.

Потом я подробно объяснил, что такое Вирка и как он работает. Невольно поймал себя на мысли, что говорю о нём, как о чём-то неодушевлённом и сразу же испытал неловкость. Ведь это странное существо столько раз спасало меня!

Воцарилось гробовое молчание. Ей, Богу, на кладбище веселее. И лица у обоих стали такие странные, как у восковых кукол — совершенно не живые. Ни один мускул не дрогнул на их лицах, взгляд стал неподвижным и даже ресницы не вздрагивали. Народ безмолвствовал. Я даже струхнул немного, не понимая, что же происходит. Длилось это несколько минут, потом Ниланаг вскочил с места и ринулся ко мне. Не знаю, что бы он со мной сделал, если бы Ридга не остановила его.

— Успокойся, Нил, ничего страшного не произошло. Интересная информация и только. Есть над чем подумать, но не сейчас. У нас ведь по плану другое дело намечено. Олег, нам надо сесть на этот астероид. Сможешь?

Я широко улыбнулся и весело ответил:

— Смогу, но не стану этого делать. У вас свои планы, а у меня свои.

— Слушай меня внимательно, гадёныш, — заговорил, наконец, Ниланаг. — Ты лучше нас не зли. Или ты забыл, что на тебе контроллёр? Посмотрим, как ты с этим справишься!

Ридга достала свой «пульт» и что-то там нажала. Как же внимательно наблюдали они за моей реакцией! По-моему, я ещё никого и никогда в своей жизни так сильно не интересовал.

— Ребята, — обратился я к нагам, — у вас нет другого выхода, как только смириться с судьбой и не устраивать мне здесь разгром. Этот контроллёр — фальшивка. — Я демонстративно снял устройство и бросил его под ноги Ридге. — Спасибо за украшение, нагиня. Но мне оно ни к чему. Сама подумай, ну, зачем мужчине украшения?

Обнаружив, что ошейник оказался грубой подделкой, Нил вышел из себя, я не успел даже уловить его движение, настолько оно было быстрым, что-то мелькнуло в воздухе и острая боль в груди заставила меня вздрогнуть. Всё ещё не понимая, что происходит, я поднялся с кресла и тут же упал обратно. Опустив взгляд, я обнаружил, что из груди у меня торчит длинная спица с ярким оперением на конце. Этот дротик вошёл очень глубоко, в самое сердце! Дышать стало больно. Вены на шее и на руках вздулись. Пальцы стали синеть.

— Люди имеют дурную привычку умирать, — едва слышно сказал я, удивляясь своему спокойствию.

Дальше всё происходило, как в тумане. Дико закричала Ридга, она что-то говорила, но смысл её слов я так и не понял. Тут же появился Вирка и, подхватив меня на руки, уложил на кровать.

— Олег, ты только не умирай, — уговаривал он меня, — подожди немного. Сейчас сюда придёт Йёса и она тебя вылечит. Держись, ладно?

— Я как-то читал, — сдавленным шёпотом произнёс я, — про одного мужика, которого ещё во время войны ранили в грудь. Так он прожил с пулей в сердце всю жизнь до глубокой старости, даже не догадываясь об этом. Потом, спустя десятилетия, когда он вдруг почувствовал себя плохо и попал в больницу, рентген эту самую пулю и обнаружил. Так неужели я не протяну несколько минут?

Вирка сжал мою руку.

— Протянешь, обязательно протянешь, — уверял меня он. — У нас ещё много дел.

Где-то в стороне Ридга билась в истерике и проклинала своего любовника. Словно сквозь вату до меня доносились обрывки её фраз:

— Нил, ты хоть иногда думай головой! Если он умрёт, то все мы погибнем! Посмотри в иллюминатор. Нил, мы в открытом космосе! Вспомни, идиот, что он говорил об этом корабле! Как только он умрет, корабль исчезнет и мы погибнем. Зачем только я с тобой связалась?

Сознание мигнуло в последний раз и погасло, как перегоревшая лампочка. Наверное, я тогда, всё-таки, ненадолго умер. Понимаю, что звучит это дико, но, что тут ещё скажешь. И не было никаких тёмных тоннелей, никакого яркого света, ничего совершенно. Не промелькнула у меня перед глазами вся моя бестолковая жизнь, ничего подобного. Я просто исчез, чтобы потом снова появиться вновь. Во рту было сухо, но боль исчезла.

— Дышит, — услышал я над своей головой голос Йёсы.

Конечно, я дышал, что же мне оставалось делать? Открыв глаза, я обнаружил, что в каюте что-то изменилось, но не сразу понял, что именно.

Вирка помог мне сесть на кровати и всё время тревожно заглядывал в глаза, как будто всё ещё не мог поверить в моё воскрешение из мёртвых. Чтобы приободрить, его я вымученно улыбнулся. Прямо передо мной стояла Йёса, лицо её, как обычно, ничего не выражало, но мне хотелось верить, что она тоже рада.