Инна Зинченко - Жизнь без правил

Танатос задумался, идея Лилит не кажется ему такой уж бредовой. Более того, признался он себе, ему очень нравилась идея Лил, наверное именно поэтому он так легко согласился, а вовсе не потому, что Лилит наобещала им с три короба.

В этот момент над городом пронеслись раскаты грома. Вспыхнула молния, осветив на мгновенье сонный город. Началось настоящее светопреставление! Унылая лампочка несколько раз мигнула и погасла, что-то где-то замкнуло. Целый квартал погрузился во тьму. Братьям темнота не мешала, даже спокойней стало на душе, вот только осторожного Гипноса мучил один вопрос:

— Как ты думаешь, это не наши верховные бузят? Может, они всё-таки что-то услышали из нашего разговора?

Танатос задумался. Гроза действительно была какой-то противоестественной — слишком яростной и шумной, такие любит устраивать Перун, да и Зевс грешит спецэффектами.

— Не, не может быть! — Прогнал он тревожную мысль. — Зеркало было закрыто. И Уп молчал, уж он-то никогда никого не пропустил бы! Наверное, это обычная гроза.

В этот момент Упуат зарычал. Но, увлечённые беседой братья не обратили на него никакого внимания. А между тем тёмная, скользкая тень крылатого волка метнулась по стене и исчезла под кроватью. Упуат ощетинился и медленно подошёл к тому месту, где только что была тень. Заглянул под кровать и заворчал.

Под кроватью кто-то шевелился — большой и страшный. На Упуата смотрели два жёлтых огонька. Такие злые, или ему это только показалось. А ведь братья даже не заметили ничего. Надо их предупредить срочно, как бы чего лишнего не взболтнули! Волк подбежал к хозяину и уткнулся мордой в его колени. Бесполезно. Тогда Уп грозно зарычал и слегка прикусил руку Танатоса. Хозяин резко дёрнулся.

— Ты чего? — Закричал он. — С ума сошёл? Что за выходки?

Жалобно поскуливая Упуат повернулся к кровати и вдруг яростно зарычал. Слюна капала их его раскрытой пасти на пол и весь его вид говорил: «Да посмотри же! Там чужак!».

— По-моему, там кто-то есть? — Неуверенно произнёс Ги.

— Да, обычно Уп себя так не ведёт.

Танатос решительно поднялся и направился к кровати, наклонился и заглянул под неё. Сначала он никого не увидел, но вот тот, кто там прятался, открыл глаза и взгляд Танатоса встретился с взглядом неизвестного.

— Кто? — Грозно спросил Танатос. — Давно ты здесь?

Тёмная тень зашевелилась, но ничего не ответила.

— Уп, когда он появился? — Повернулся Анатолий к своему волку.

Упуат старательно замотал головой.

— Он слышал? — Продолжал расспрашивать пса Танатос. — Говори.

«Чудак-человек, — подумал Уп, — да, если бы я мог говорить, разве я молчал бы? Я бы сейчас такую речь ему толкнул!». Вновь громыхнул гром, как будто кто-то там наверху смеялся над ними.

Степан Георгиевич страдал над романом. С некоторых пор он увлёкся этим делом настолько, что почти забросил свою работу. После выхода в свет первой книги, Степан Георгиевич окончательно и бесповоротно заболел графоманией, хотя, чего греха таить, графоманом его никто не считал, даже он сам гордо и вполне заслуженно именовал себя писателем. Писал он о богах и людях. И тех и других он знал прекрасно, потому, что настоящее имя Степана Георгиевича было Сет, Сет Гебович, если уж на то пошло. Будучи по природе своей богом-разрушителем, Сет учился что-то создавать и немало преуспел в этом деле. Теперь он мог безнаказанно глумиться над Озирисом и при этом не ждать мести со стороны его родственников.

Но вот что-то застопорилось. Новый роман писался трудно и это его безумно раздражало. Чего-то не хватало, каких-то новых впечатлений, но Сет старался, очень старался. Муки творчества — это то, с чем до этих пор Степан Георгиевич не был знаком. Ломать — не строить. А тут ещё ОНИ! Верховные постоянно требовали отчётов о проделанной работе, а никакой работы не было и быть не могло.

Сет с тоской вспоминал те замечательные времена, когда он пачками уничтожал ИХ, не заботясь о том, что могли пострадать и невиновные: лес рубят — щепки летят. Ах, как же ловко он тогда организовал святую инквизицию! Идея была гениальная и принесла свои плоды, тем удивительнее, то, что ОНИ не исчезли, напротив, ИХ становится всё больше и больше. Сет вздохнул. Что ж, прежние методы сейчас не годятся — 21 век на дворе.

ОНИ — незаконнорождённые дети древних богов. Кто виноват в том, что боги не отличались верностью и целомудрием, а красота земных женщин частенько сбивала их с пути истинного. До чего же трудно удержаться от искушения! За тысячелетия так и не удалось очистить землю от этих ублюдков. Сет недавно обнаружил своего потомка и, не откладывая дело в долгий ящик, расправился с ним. Угрызений совести он при этом не испытывал — привычное дело. Он и вспомнить-то не мог ту женщину, с которой когда-то был близок. В его работе не до сантиментов. Но вот с тех пор, как он взялся за эту книгу, что-то изменилось, как будто это его новое увлечение позволило ему посмотреть на проблему под другим углом. Сет Гебович начинал понимать тех, кто скрывает своих потомков и не спешит сдавать их таким же чистильщикам, как он. Прошедшие тысячелетия не изменили ни богов, ни людей, но они изменили мир. Сет ласково погладил свой новенький ноутбук. Хорошая штуковина, полезная! Непонятно, почему никому из его сородичей не приходит в голову пользоваться плодами цивилизации? Всё по старинке, всё, как заведено тысячи лет тому назад. Скорее всего, богам просто не хочется признавать то, что эти ничтожные человечки в чём-то превзошли их.

— Стадо баранов! — Выругался Степан. — Они даже не замечают, как сильно всё изменилось вокруг!

Скорости — вот главная проблема! Изменились скорости и теперь человек стал почти неуловим.

— Люди скоро объединятся, как это было до Вавилонского столпотворения, — сделал вывод Сет, — очень скоро человечество станет единым, хотя сегодня это ещё пока плохо заметно.

Мигнула и погасла лампочка. За окнами бушевала гроза. Степан про себя обозвал последними словами всех громовержцев, каких вспомнил. Он подошёл к окну и стал всматриваться в темноту, как будто там, в этой непроглядной мгле, находились ответы на все его вопросы. Яркая молния расколола небо на две половины. Он любил такую погоду, грозы его вдохновляли, было в этом бешенстве света и грохота что-то невыносимо красивое.

Квартира Степана заметно отличалась от жилища Танатоса. Здесь не было даже намёка на аскетизм. Пушистые ковры ручной работы покрывали пол и стены. Роскошная люстра богемского стекла, правда, смотрелась несколько нелепо в малогабаритной квартирке, но отказаться от этого излишества Сет не мог. Мебель — не фанерная дешёвка, а настоящая старинная из качественного дерева, такая может продержаться не одно столетие. Всё, что нужно и даже немного больше. И только большое старинное зеркало, стоящее у стены, говорило о том, что здесь обитает не простой человек, но это для сведущих людей, коих было слишком мало.