Инна Зинченко - Жизнь без правил

— Возможно, он сделает это позже, — задумчиво произнёс Гипнос.

Лилит нахмурилась. Она повернулась к Виктору и вдруг сказала:

— Я хорошо знаю твоего отца. Достойный человек, в смысле, демон. Знаешь, почему он стал демоном? Объясняю: боги очень не хотели, чтобы люди чему-либо учились. Они считали, что, чем меньше человек знает, тем более зависимым он становится от богов. Люди, по их мнению, должны были так и оставаться тупыми и покорными. А твой отец совершил страшное преступление — он научил людей науке врачевания! Стоит ли говорить, что за это он был раз и навсегда был разжалован в демоны.

Она пристально наблюдала за реакцией всех окружающих. Гипнос и Танатос недовольно поморщились, им не нравились подобные откровения, а Виктор весь подобрался и вдруг спросил:

— Я смотрю, вы не очень-то любите богов?

Лилит саркастично рассмеялась.

— Я слишком хорошо их знаю, чтобы любить, — призналась она. — И именно поэтому я сейчас на вашей стороне.

Вдруг непонятно откуда повеяло холодом. Виктору хорошо было это знакомо! Он испуганно осмотрелся, как будто надеялся увидеть своего врага в лицо. Он где-то совсем близко. Сразу же возникло желание убежать подальше отсюда. Этот необъяснимый холод все эти последние дни был предвестником того, что враг близок. Сердце бешено заколотилось в груди. От всех остальных это необъяснимое похолодание тоже не укрылось, но они не спешили паниковать. Гипнос подошёл к близнецам и властно сказал:

— Сейчас вы отправитель на курорт, в гости к Лилит. И не спорить со мной, я знаю, что говорю!

Братья потупились. Покидать город так неожиданно им совершенно не хотелось, но всё происходящее их пугало. Иван робко спросил:

— На поезде поедем?

Танатос не смог сдержать смех.

— Какой поезд, мальчик, какой поезд! И даже не ковёр-самолёт!

Братья ничего не могли понять. Им предстояло отправиться в какой-то приморский город, но как это будет сделано, никто не объяснил. Чёрный волк, о котором все забыли, поднялся и отряхнулся. Он коротко рыкнул и уставился своим жёлтым немигающим взглядом в глаза хозяину. Танатос ласково потрепал его по холке, успокаивая.

— Вас проводит Упуат, — сказал Танатос.

«Ничего не понятно!»: — подумал Виктор. Но Лилит, казалось, была очень довольна. Она радостно воскликнула:

— Конечно же, зеркала для нас сейчас опасны — могут засечь. Без Упуата мы не сможем незаметно покинуть это место. А Муту, похоже, совсем близко.

Она поёжилась. Братья опустили головы, давая понять, что готовы послушаться на этот раз, тем более что холод усилися и встречаться с тем, кто был причиной этого, им совершенно не хотелось.

Чёрный вол как будто стал больше ростом, он поднялся на задние лапы и распахнул свою огромную пасть полную белоснежных, острых зубов. Виктор даже испугался, что это ещё за фокусы? Волк завыл пронзительно и тоскливо. Вдруг вокруг него закрутился маленькая чёрная воронка. Она увеличивалась в размерах и вскоре подобралась к ногам ребят. Антон опасливо отошёл в сторону, но Танатос вдруг резко толкнул его прямо в разверзшуюся, непроглядную темноту. Виктор видел, как парень исчез, словно его здесь никогда и не было. К нему подошла Лилит и ласково сказала:

— Ну же, не бойся. Давай, всего один только шаг!

Легко сказать! Сделать этот один шаг было невыносимо трудно, ведь он понятия не имел, что его там ждёт. Тогда Лилит, не долго думая, повторила то, что до этого сделал Танатос — толкнула Виктора в воронку. Иван решил, что его толкать не надо, и сам сможет сделать это. Он закрыл глаза от страха и шагнул.

Анатолий Анатольевич сидел на скамейке возле церкви и рассматривал спешащих на службу людей. Ему нравилось посещать самые разнообразные храмы. Он не переставал удивляться наивности людей, которые почему-то убеждены, что Богу есть до них какое-то дело. Зачем им обязательно надо в кого-нибудь верить? Вот он, Танатос не верит даже в себя! Он усмехнулся. И тут его внимание привлёк мужчина лет тридцати или около того. Сначала Танатос подумал, что странный тип альбинос, но вскоре понял, что ошибся, просто у парня были слишком белые, похоже, что седые, волосы, но глаза… На смуглом худом лице глаза, неестественного яркого синего цвета, похожие на два большущих сапфира, просто притягивали к себе посторонние взгляды. Они казались нарисованными. Танатос почувствовал: это один из НИХ! У всех охотников, рано или поздно, развивается это чутьё. «Чей же ты?»: — подумал Анатолий. А мужчина между тем перекрестился перед входом в храм и вошёл. Танатос стал терпеливо ждать. Он теперь не охотник, у него совершенно другая миссия, но об этом пока никто не знает.

Вскоре белобрысый вышел, оглянулся по сторонам и, увидев, сидящих на ступенях церкви нищих, подошёл к одному из них. Это был подросток лет тринадцати, четырнадцати, нестерпимо рыжий, весь, даже глаза. По щекам и носу щедро разбросаны веснушки. Танатос напрягся. Это лицо ему никого не напоминало, но выражение… Мальчишка сидел на ступеньках, но даже в таком незавидном положении он каким-то непостижимым образом ухитрялся на всех смотреть сверху вниз. Не было в нём той забитости и подобострастия, которые отличали остальных попрошаек. Пацан смотрел на мир весело и с откровенным вызовом. Белобрысый достал из кармана купюру и протянул мальчишке. Видимо, таких крупных денег нищим никто никогда не давал, потому, что замызганная тётка неопределённого возраста, сидящая немного в сторонке, завистливо прошипела:

— Да не оскудеет рука дающего! — Видимо, надеясь, что и ей что-то перепадёт.

Рыжий весело рассмеялся и звонким голосом произнёс:

— Да не отсохнет рука берущего!

«Они всегда тянутся друг к другу»: — подумал Анатолий Анатольевич и поднялся со скамейки. Он подошёл к странной парочке и сказал:

— Мне бы хотелось с вами обоими поговорить.

Рыжий мальчишка стразу же напрягся.

— Ты, что, мент? — Спросил он.

— Нет, но давайте отойдём в сторонку.

— Ещё чего! — взъерепенился пацан.

Танатос узнал и этот тон, и это наглое, шкодливое выражение лица! Ошибки быть не может, здесь даже анализ делать не надо.

— Если будешь хамить, то я вызову милицию, — пригрозил он, — ты ведь должен сейчас в школе быть, а ты попрошайничаешь.

Мальчишка не испугался нисколечко. Лицо его озарилось такой широкой улыбкой, что даже светлее вокруг стало. Ни сколько не смущаясь, он пригрозил Танатосу:

— Валяй, мужик, зови. А я скажу, что ты — педофил и, что ты приставал ко мне с грязными предложениями. Посмотрим, кому из нас будет хуже! Зови, зови!

«Умён, стервец, — восторженно подумал Анатолий, — совсем, как его отец». Наконец-то решил вмешаться и белобрысый. Он одарил Анатолия таким холодным взглядом, словно водой окатил. Танатос пытался вспомнить, кого он напоминает, но на этот раз память что-то забуксовала и не желала давать подсказки.