Александр Гейман - Рулетка колдуна

Меж тем Горыня приподнялся в седле, приставил ладони ко рту и закричал во все богатырское горло:

— Эй, родичи заречные! Деда моего, Славко, нет ли близко? Передайте — внук его, Горыня, поклон шлет!

И Грэму показалось, что люди в заречье Ра услышали богатырский клич — какой-то могучего сложения рыбак выпрямился в своей лодке и уставился куда-то вдаль, прикрыв глаза от солнца.

— Вот она, наша Ра, — пророкотал Горыня, — небесная наша Людена. А ты, боярин, — он обратился к Тинну, — видишь ли чего?

Тинн отрицательно помотал головой.

— Во мне нет крови ольсков, как в нашем принце. И я не маг. Но плеск я как будто слышу.

— Ну? — удивился Горыня. — Так, поди, в тебе люденской крови толика есть?

— Все может быть.

— Я вот думаю, — повернулся Горыня к Трору, — помогут ли нам на сей раз пращуры наши или так обойдемся? Говорят, у степняков сила нынче не гораздо великая.

Трор кивнул:

— Степь на грани раскола. Барситы давно не в ладах с другими родами. Этот поход, можно сказать, попытка избежать междоусобицы.

— Так-то оно так, только здесь ещё и чужая рука, — вставил Тинн. — Не сам Черный Сэпир, так кто-нибудь из Кардоса мутит воду.

— Это тоже верно, — вздохнул Горыня. — До чего же срамной народ, эти друиды! Слова от души не скажут, все кривда. С виду так они ни при чем — кочевники-де сами на нас напали. А по-настоящему, так одна за всем рука — Черного Сэпира, будь он неладен!

Ближе к вечеру они переправились через Владену, и тут разжились новостями. Князь Владигор уже выступил навстречу войску Куманчира из столицы, но по всей Людене ещё продолжался сбор ополчения — ожидалось, что степняков могут поддержать туганчирцы Нейаны, а против обеих ратей сразу войска князя было недостаточно. Горыня, Трор и Тинн держали совет, где вероятней всего князь Владигор даст сражение куманчирцам, и решили, минуя столицу, взять западней.

У той же владенской переправы произошло кое-что загадочное. Паромщик, присмотревшись, спросил Трора, не он ли будет князь Бранибог — так, на свой манер, здесь все называли Трора.

— Верно, а почему ты спрашиваешь? — отвечал ему Трор.

— Так ждут уже вас, на берегу-то, — сообщил паромщик. — Конскую подставу прислали твоему отряду.

И верно, на том берегу двое табунщиков из Каттор-Хата подогнали к ним шестнадцать великолепных каттор-хатских лошадей, как раз по скакуну на каждого, включая и Горыню с его дружинниками. На все расспросы о том, чья эта подстава, каттор-хатцы твердили, что знать ничего не знают, им велели пригнать лошадей — они пригнали, и на том их служба кончается.

— Дар Вианора, ты думаешь? — спросил Грэм.

— Может, и Савиена, — отвечал Трор. — Главное, что вовремя. Теперь о-двуконь поскачем — самое то, чтобы поспеть.

А весь следующий день была утомительная беспрерывная скачка. Но все держались — держался и Грэм. И ещё не зашло солнце, когда они въезжали в лагерь князя Владигора.

Князь приветствовал Трора сердечно, но просто и сразу позвал на совет — казалось, Браннбог только вчера отлучился по какому-то делу, и вот, снова вернулся. Впрочем, Трор наверняка уже был в Людене с тех пор, как они с Вианором и всей компанией добрались до Ардии, а возможно, его дорога и не раз пролегла через Людену. Как-никак, он сам был из княжеского рода по матери, и в пути его не раз окликало множество знакомцев.

Что до Горыни, то князь было грозно взглянул на опального богатыря, но когда тот забормотал сбивчивые объяснения, Владигор лишь махнул рукой и наказал Горыне идти в полк левой руки под начало Дубовала. Туда же направили и отряд Тинна с Грэмом вместе. Грэм так устал, что был только рад тому, что не должен вместе с Трором заседать в военном совете. Он даже не слышал, как в палатку пришел Трор — спал мертвым сном к тому часу.

Войска сошлись поутру — всадники Куманчира и пешие с конными ратники Владигора. Велика была сила Куманчира, но не казалась она столь грозной, какой могла — какая-то разобщенность, какое-то несогласие — то ли друг с другом, то ли с самим этим походом — разъедало её внутри.

Войско же Людены, напротив, было едино и слитно как боевой клич — или, вернее, как полоски железа, сбитые молотом умелого кузнеца в один клинок. Мощь была в этом невеликом клинке и разящая точность — и тушей для разделки казалась против него степная орда, и не хотелось ей попадать под эту разделку.

Князь Владигор и Мерги, князь барситов, начальник похода, выехали из рядов своих войск навстречу друг другу.

— Почто ты пришел в Людену, Мерги? — закричал Владигор. — Если на дружеский пир, то зачем с тобой столько войска?

— Пировать буду на твоих костях в твоем дворце! — завизжал в ответ Мерги. — Зачем ты задумал погубить степь, зачем готовишь свои войска против наших кочевий?

— Ты ошибся, князь Мерги! Не хочу степи худого, не готовлю похода! — погромче, чтоб слышали степняки, прокричал князь Владигор.

— Ты брешешь, как шакал, Владигор!

— Проверь меня испытанием волхвов, Мерги! С тобой есть верховный шаман?

— Верховный шаман остался дома, Владигор! Не могу испытать тебя!

— Почто шаман Цуйчи не пошел с твоим войском, Мерги? Видать, он против этого похода, так, Мерги? — ещё громче закричал Владигор.

По рати кочевников пробежал глухой ропот. Мерги смешался — все так и было, Цуйчи на совете гарифов высказался резко против, и это был, возможно, первый случай, когда степной совет презрел слово и волю своего мага.

— Не буду с тобой говорить, Вианор! Давай биться! — завизжал Мерги.

— Давай биться ты и я, Мерги! Побережем войско — кто победит, того и правда! — предложил Владигор.

Но Мерги, не отвечая, повернул коня и скрылся за строем своих всадников. Рать Куманчира угрюмо молчала. Тогда Владигор вдруг резко бросил коня вперед и поскакал к правому крылу, где было войско восточных родов Куманчира. Он подскакал прямо к Данчи — этот молодой гариф как раз был мужем сестры Дуанти — схватил за повод его лошадь и закричал так, что было слышно всей рати:

— Помнишь наши клятвы на Белом кургане, Данчи?

— Помню, — угрюмо и громко отвечал Данчи.

— Помнишь, ты клялся, что выполнишь волю отца — будешь жить в мире с Люденой?

— Помню!

— Я нарушил свои клятвы, скажи, Данчи?

— Нет, не нарушил!

— Так зачем же ты будешь биться со мной, Данчи?

— Я не буду биться с тобой, Владигор! — закричал на всю степь Данчи. — Я увожу свой отряд в Куманчирские кочевья!

По войску степняков вновь пробежал глухой, но явственный ропот — и на сей раз, в нем слышалось одобрение.

— Ты затеял сберечь свое войско против меня, Данчи? — завизжал со своего места Мерги. — Я сдеру с тебя кожу, отступник!

— Лучше потерять всю кожу, чем лицо, Мерги! — отвечал Данчи. — Я не могу предать свои клятвы!