Сергей Садов - Князь Вольдемар Старинов

— Я понял. Ты не отказываешься подавать идеи, но как их воспримут окружающие — это уже их дело. На мой взгляд тоже чревато, но альтернатива тут только запереться где-то в горах и вообще ничего не делать. Мда… подкинул ты мне задачку…

— И что вы намерены делать?

— Пожалуй… довериться твоему здравому смыслу. Поскольку я не обладаю твоими знаниями, то не могу знать к чему может привести то или иное твое действие.

— Так я и сам не могу это знать.

— Ты знаешь к чему привело это у тебя дома.

Верно. Володя часто размышлял на эту тему и порой такие размышления приводили к тому, что мальчику хотелось забраться куда подальше у глушь и там запереться от мира. Создавая армию нового типа, он видел массовые сражения многомиллионных армий второй мировой с их тотальными бомбежками, создавая свод законов он понимал, что это неизбежно приведет к постоянной борьбе за расширение прав третьего сословие, что закончится революцией и, как следствие революционным террором.

Договариваясь с купцами о гарантиях собственности вспоминал известное о трехстах процентах прибыли ради которых капитал пойдет на любое преступление. Перед глазами вставали торговые фактории, рабские караваны и безжалостная эксплуатация всего и вся ради прибыли. И так во всем. Порой он ощущал себя тем самым героем Стругацких, который мог все и не мог ничего. Он мог многое дать этому миру, многими знаниями поделиться, но не был уверен, что они принесут пользу, а не вред. Тем более… а собственно к чему стремиться? Что можно считать идеалом для людей? Неужели его собственный мир?

Володя, в свои годы прекрасно познавший всю изнанку жизни, не принадлежал к тем оптимистам, которые считают, что живут в лучшем из миров. Скорее он относил себя к тем пессимистам, которые боятся что так оно и есть на самом деле. Сейчас он получил возможность узнать другой мир и этот, откровенно говоря, нравился ему гораздо больше, чем земное средневековье хотя бы уже тем, что здесь не было того, что давило бы на людей, заставляя верить и думать так, как приписано сверху. Идея одного Бога была, но здесь существовало и множество других богов или ангелов по земным аналогиям, которым и служили люди, считая, что служить самому Богу они станут достойны только когда достигнут определенной высоты в своем продвижении. Потому любой человек, заявивший, что действует во имя Бога мог гарантированно загреметь в местный аналог сумасшедшего дома — сначала себя возвысь до бога, а потом уж говори от имени Бога. Так что тут не было таких понятий, как добрый или справедливый Бог. Был просто Бог. И возвышенные боги, которые могли быть какими угодно. И у каждого такого возвышенного бога были свои жрецы. А раз существовало множество таких вот конкурирующих мини-церквей, то человек мог обратиться за помощью к любой. Были так называемые Старцы, достигшие высот в познании себя и Бога, которые пользовались уважением большинства концессий — это уже кандидаты для перехода на следующий этап развития. А если и дальше будет совершенствоваться, то может стать и возвышенным богом. Кто ж в здравом уме будет ссориться с будущим богом? Ты не доживешь, так он потом всех твоих потомков проклясть сможет, да и тебя достанет и сбросит на ступень вниз в развитие.

Когда Володя узнал о существовании Старцев он постарался узнать где есть такой, но к сожалению ближайший обитал в Тралийской империи в нескольких месяцах пути. Как ни хотелось встретиться с ним Володе, но он еще не был готов на такое путешествие. В будущем возможно когда-нибудь…

Поэтому не удивительно, что при такой религии не было единого духовного центра, который навязывал бы людям единообразное мышление и указывал о чем думать можно, а о чем нет.

— Я не хочу, чтобы тут было как у меня дома, — вздохнул Володя. — А потому мои знания во многом бесполезны.

— И что ты будешь делать?

— В моем мире жил один король у которого был один хороший девиз. Думаю, он мне тоже подойдет: «Делай что должно, а там будь, что будет». Мне это очень помогло в моих сомнениях. Во многиях знаниях, Ленор, многие печали. Я понял, что если начну пытаться что-то предвидеть, то просто сойду с ума, потому решил делать то, что подсказывает совесть.

Герцог отвернулся.

— Я доверюсь твоей совести. — Он вытащил руку из-под плаща, в которой оказался зажат тонкий стилет. — И я рад, что им не пришлось воспользоваться.

Володя слабо улыбнулся и тоже достал руку из-под накидки с пистолетом.

— Это получше вашего. Оружие моего мира. Я тоже рад, что им не пришлось воспользоваться.

Ленор замер, потом хмыкнул и убрал стилет в ножны.

— Можно?

Мальчик протянул ему пистолет. Герцог озадаченно изучал его минут пять.

— А как им пользоваться? Острых краем не вижу…

— Это оружие по типу арбалетов, только многозарядное. — Володя огляделся, подобрал несколько шишек и расставил их на земле, забрал пистолет, снял его с предохранителя и отошел шагов на двадцать. Вскинул руку, прицелился и несколько раз нажал на курок… Это была стрельба не совсем из обычного пистолета и потому выстрелы не были такими громкими, но и они заставили взлететь стаю птиц над лесом.

Герцог подобрал разбитые шишки и осмотрел их. Покачал головой. Володя же достал патроны и стал заряжать пистолет. Заинтересованный Ленор Алазорский подобрал гильзу и попросил один из патронов. Сравнил.

— Как я понимаю, вот эта вот штука и есть то, что поражает цель?

— Да. Она называется пуля. А вот то, что остается — гильза. Пуля с гильзой называется патрон.

— Какая точная обработка металлов. Ваш меч…

— Это не совсем металл. Точнее даже совсем не металл, но объяснить сложно. Это… это… не знаю как сказать… этот материал намного прочнее любого металла и почти не требует заточки. Потому я бы не советовал пытаться их сломать, а тем более разрубить.

— Доспехи?

— Из того же материала, к тому же скомпонованы особым образом, чтобы нагрузку в случае удара распределять равномерно. Это у нас называется метод моделирования. То есть прежде, чем придать чему-то форму сначала строят модель, изучают нагрузки, которые будут воздействовать на нее. Я такое применил когда разрабатывал новую модель требуше. Сначала построили уменьшенные модели, изучили как они ведут себя, а потом уже перенесли все на действующие.

— Хм… И… насколько это стреляет?

— Это оружие ближнего боя. Эффективное расстояние метров двадцать-двадцать пять. Доспехи от него не спасут.

— Даже ваши?

— Мои спасут. Только вот синяк большой будет. Если очень не повезет — ребро сломает. Вы спрашивали, почему я не хочу ничего рассказывать. Я не хочу, чтобы у вас появилось такое вот оружие. Со временем, вы сами до него дойдете, сколь бы столетий на это не потребовалось бы, но я не хочу быть тем, кто научит его делать.