Гарри Тертлдав - Принц Севера

Первая вахта досталась Джерину. Разбудив Раффо для следующего караула, он почти мгновенно уснул, однако сны его были ужасны. Северный край заполонили чудовища, а люди отчаянно и, казалось, практически безуспешно пытались с ними бороться. Сначала, в одно из пограничных мгновений между грезами и явью, он решил, будто вернулся в ночь оборотней. Но вскоре понял, что ошибается. Чудовища были гораздо более страшными, чем дикие звери, все-таки сохранявшие что-то человеческое в своих мозгах.

Когда Вэн растолкал его на рассвете, он поднялся с такой готовностью, что чужеземец бросил на него удивленный взгляд.

— Обычно ты не так радуешься наступлению утра.

— Плохой сон, — пробурчал Джерин, просовывая ногу в сандалию.

— Йо, у меня тоже. — Вэн потряс головой. — Всякие жуткие существа, бегающие повсюду. Боги, наверное, захотели вызвать у меня расстройство желудка, раз показали мне таких чудищ во сне.

Лис застыл с ремешками в руках.

— Очень похоже на мой собственный сон, — медленно произнес он.

— И на мой, — сказал Раффо, — Я бы предпочел провести больше времени в карауле, чем под одеялом, а от меня такое редко можно услышать.

Они обсудили это за завтраком: каждый пересказал, что видел во сне. Насколько Джерин мог судить, видения были у всех одинаковыми.

— Не нравится мне это, — сказал он. — Ничего хорошего в этом предзнаменовании нет.

Он сложил пальцы в комбинацию, отгоняющую несчастье. Она обычно хорошо отводила мелкие неприятности. Однако, какие бы неприятности их ни ожидали на этот раз, он боялся, что они будут очень серьезными. Хотя с исчезновением Дарена они уже стали серьезными. Но он все равно сложил пальцы, как человек, не имеющий дома ни крошки съестного и потому предлагающий соседу стакан воды. То немногое, на что он в данный момент способен.

— Если это предзнаменование, — сказал Вэн, — то ничего не изменишь, что бы оно ни означало. Так или иначе, мы все преодолеем.

Он схватил свое копье и сделал неожиданный резкий выпад, словно отбивая чей-то наскок.

Как бы Лису хотелось чувствовать себя таким же уверенным! Для Вэна не существовало ничего, что он не мог бы преодолеть с помощью своих мускулов и отваги. Это относилось даже к ночи оборотней. Джерин гораздо меньше полагался на собственную силу.

— Давайте собираться в дорогу, — сказал он.

В тот день на пути им встретились еще пара почти заброшенных деревень и одна разрушенная крепость. А около полудня Лис заметил на одном из холмов вдали какое-то строение, не совсем похожее на крепость, но гораздо более укрепленное и сложное, чем обыкновенные жилища крестьян. Раффо тоже его увидел и нахмурился.

— Если это не разбойничье гнездо, тогда я — кочевник Шанды.

— Да, это действительно так, и на совершенно открытом месте. — Джерин сплюнул в дорожную грязь, показывая, что он об этом думает. — Когда бандиты выставляют свои дома напоказ, словно бароны, все обычно летит к чертям.

— А кем, по-твоему, были первые бароны? — спросил Вэн. — Разбогатевшими бандитами, скорее всего. По крайней мере, так было в большинстве стран.

— Ты что, оскорбляешь моих предков? — поинтересовался Джерин. — Если бы я не знал, что ты, скорее всего, прав, я бы разозлился. Но как бы там ни было, в один прекрасный день мы придем сюда и сожжем пристанище этих разбойников, пока они не превратились в баронов.

— Мы приближаемся к землям Адиатануса, — сказал Раффо, — Ему это может не понравиться.

— Йо, возможно, он хочет использовать этих негодяев, кто бы они ни были, в качестве распорки между мной и собой, — согласился Джерин. — Однако это вовсе не означает, что так все и будет.

Солнце уже проделало больше половины пути по небу, когда колесница прогромыхала мимо нового пограничного камня, лежавшего на краю дороги. На валуне были высечены не элабонские узоры или буквы, а свастика и спирали, почитаемые трокмуа. На самой дороге стояли двое рыжеусых северян, один с копьем, другой с мечом. Тот, что держал копье, выкрикнул на беглом элабонском:

— Кто вы, въезжающие на земли великого вождя Адиатануса?

— Я могу быть кем угодно. Меня зовут Джерин Лис, — отвечал Джерин. — Проезжал ли здесь вассал Адиатануса Дивисьякус?

— Проезжал. — Стражник взглянул на Джерина скорее с любопытством, чем враждебно. — И мне кажется странным, Лис, что ты решился его преследовать. Неужели ты передумал, хм, насчет того предложения, которое Дивисьякус должен был с тобой обсудить?

— Нет, — ответил Джерин, отчего оба трокмэ нахмурились. — Но я вовсе не собираюсь воевать ни с Адиатанусом, ни с его подданными. Между нами по-прежнему мир, верно? — И он потянулся за бронзовым топором, прикрепленным к боковому бортику колесницы. Вэн же взвешивал в руке копье, не то что бы враждебно, а так, задумчиво, будто прикидывая, каков его вес.

Это, без сомнения, заставило трокмуа призадуматься. Тот, что завел разговор первым, сказал:

— Конечно, нам вовсе не следует воевать. И сколько бы Дивисьякус ни распинался о том, какой ты, Лис, негодяй… заметь, это его слова, а не мои… он даже словом не обмолвился о том, что мы должны готовиться к боевому походу.

— Я ему так и сказал — у нас с Адиатанусом нет повода враждовать, — согласился Джерин. — Но скажите мне вот что: когда Дивисьякус проезжал здесь, не было ли с ним в колеснице мальчика четырех лет? Говорю напрямик, не было ли с ним моего сына? Прежде чем ответить, подумайте вот о чем: если вы солжете, у нас начнется война, и не на жизнь, а на смерть.

Северяне переглянулись. На этот раз ответил тот, что держал меч:

— Лис, клянусь Эзусом, Таранисом и Тевтатесом, его не было с ним. — Это была самая сильная клятва у трокмуа, и ею не разбрасывались по пустякам. Стражник продолжил: — Если бы мы хотели воевать с тобой, мы бы так и сделали. Но воровать ребенка? — Он плюнул. — Да провалится сквозь землю тот, кто решится на такое грязное дело.

— Йо, — согласился второй воин. — Если бы кто-то из наших совершил такое, Лис, мы бы крепко-накрепко связали его и отдали тебе, чтобы ты поступил с ним, как считаешь нужным. Ты мог бы разбираться с похитителем долгое время, чтобы он каждый миг сожалел о том, что родился. У меня самого два паренька и девчонка, и я бы стал кровожаден, как великан-людоед, с любым, кто осмелился хотя бы потрепать их по головам без моего разрешения.

Его гнев был настолько искренним, что устранял все сомнения. Может, Адиатанус и поставил его сюда вместе с товарищем как раз потому, что они записные лжецы, но тут уж Джерин ничего не мог поделать. Во всяком случае, не имея армии за спиной. Он сказал:

— Я верю вам, но не забывайте о том, что с вами будет, если вы меня обманули.

— Пф, но мы сказали правду, поэтому нам нечего бояться, — ответил стражник с мечом. — Надеюсь, ты найдешь ребенка в целости и сохранности, Лис.