Гарри Тертлдав - Ночь оборотней

Они проехали через Кассат незадолго до наступления ночи, с трудом пробиваясь сквозь плотный людской поток, устремленный на юг. Город казался совсем опустевшим. Солдаты и их подлипалы, наверное, убежали следом за Карусом, сыном Бео. Теперь по заброшенным лавкам и тавернам рыскали мародеры. В поисках ценностей, напитков покрепче воды или просто ночлега.

В обычные времена Джерин непременно бы вытащил меч и разогнал их. По его представлениям, они были хуже трокмуа: падальщики, наживающиеся на чужих бедах. Но сейчас у него имелись дела поважнее. Он проехал мимо, мечтая как можно дальше убраться от того крысиного гнезда, в которое превратился Кассат.

Когда солнце зашло, небо пришлось освещать лишь полумесяцу Нотос. Мэт было всего полтора дня от роду, и закат совершенно ее затмил. Тайваз обещала взойти не раньше полуночи, а румяная Эллеб — менее чем за два часа до очередного рассвета.

— Как-то непривычно не видеть перед глазами Керс, — заметила Элис.

Трое ее спутников, расположившихся вокруг бивачного костра, согласно кивнули. Для Джерина это было не только непривычно, но и замечательно. В последние пару дней эти горы, а особенно мысль о перекрытии перевала довлели над ним, словно смертный приговор. Теперь он испытывал временное облегчение. Завтра ему вновь придется думать о Баламунге и трокмуа, но, глубоко вдохнув прохладный ночной воздух, насыщенный ароматом костра, Лис почти с легкостью подавил в себе беспокойство.

Однако чувство ответственности его не покинуло.

— Сегодня ночью мы должны нести караул с особой осторожностью, — предупредил он. — Какие-нибудь сумасшедшие беженцы, напуганные трокмуа, могут, отринув страх перед призраками, драпать и ночью. Да и кто знает? Возможно, сами лесные разбойники уже продвинулись до этих широт.

Беженцы действительно топотали во тьме, а вот трокмуа не было, так что ночь прошла спокойно. Во всяком случае, вахта Лиса. Но наутро, проснувшись от яростной ругани Райвина, он понял: что-то случилось.

— Что на этот раз? — пробурчал он, нащупывая меч.

— Проклятое вино прокисло! — воскликнул Райвин. — Стало хуже уксуса.

— О великий Даяус! Ты так верещал, что я уже решил, что тебе привиделся сам Баламунг. Кислое вино! Подумаешь. Случаются вещи и хуже.

— А бывают и лучше. Ты не представляешь, какой пыткой был для меня год, проведенный у Рикольфа, вдали от сладких виноградников.

— Йо, и посмотри, в какую переделку ты влип, как только добрался до них, — поддел его Вэн.

Райвин пропустил его замечание мимо ушей.

— Клянусь богами, я считал, что год без вина — вполне достаточный срок, но вот я опять его лишился.

— Если уж тебе так необходимо твое драгоценное вино, — отрезал Джерин, — то неужели твоих магических способностей не хватит на то, чтобы получить его обратно из уксуса? Если даже это тебе недоступно, то зачем я вообще взял тебя с собой?

Райвин проигнорировал раздражение в голосе Джерина, но за идею радостно ухватился.

— А ты соображаешь, брат Лис! Я в свое время зазубрил это заклинание накрепко… («Не сомневаюсь», — пробормотала Элис, но так, чтобы ее услышал только Джерин)… и оно очень простое.

Южанин, как обычно, не стал откладывать дело. Он порылся в своих вещах, извлек оттуда пакет сероватого порошка, потом еще какой-то, поменьше, и колдовскую книгу. Джерин несколько успокоился, увидев, что южанин сверяется с текстом, прежде чем приступить к колдовству, однако ему все равно было не по себе. Течение событий ускорилось и выходило из-под контроля.

Райвин подбросил в костер сухие поленья, и они вмиг занялись. Брызнув несколько капель прокисшего вина в пламя, он принялся нараспев произносить ситонийское заклинание. Затем в костер полетела щепоть серого порошка. Образовалось ароматное облако дыма. Райвин продолжал читать:

— …и тебе, о великий Маврикс…

Беспокойство Джерина переросло в тревогу, но слишком поздно. Со свистящим шипением бог, вызванный Райвином, предстал перед ними во всем своем женоподобии и роскошном убранстве.

— Как?! — взвизгнул Маврикс, подпрыгивая от возмущения. — Ты в сговоре с этим злодеем и при этом имеешь наглость искать моей помощи?

Разгневанное божество указало пальцем на Джерина. Почему-то никто не удивился, когда палец начал вытягиваться, пока не уперся тому в грудь.

— Я ни за что не помогу тебе, маг! Ни за что! Ни за что! — кричал Маврикс, исполняя вокруг костра некое подобие воинственного танца. — И не позволю тебе никогда более просить у меня о чем-либо. Несчастный смертный, отныне и навсегда я лишаю тебя права творить волшебство. Скажи спасибо, что я оставляю тебе твою никчемную жизнь!

— Вот тебе, бодливый бык! — добавил бог, обращаясь к Джерину.

Он высунул длинный розовый язык, похожий на лягушачий, сделал жест, принятый у мальчишек в столице, и испарился.

— Что это было? — спросил бледный как мел Райвин.

— Я же тебе рассказывал, у нас с Мавриксом не так давно произошла ссора.

— Ссора, говоришь? В следующий раз, когда ты поссоришься с богом, мой милый Джерин, пожалуйста, предупреди меня заранее, чтобы я мог убраться куда-нибудь подальше. — Райвин попытался возобновить прерванное заклинание. — Зараза! Этот чумной божок выполнил свое обещание! Я помню все заклинания, которые заучил, но не могу их применить. Ни вина, ни магии…

Казалось, он вот-вот разрыдается.

Джерин тоже был в отчаянии. Он отправился на юг, возлагая на эту поездку большие надежды, и с чем вернулся? С волшебником, ставшим в одно мгновение беспомощным, и с кислым вином? «Нет, идиот, ты не прав, — сказал он себе, стараясь не поддаваться черным мыслям, — у тебя есть Элис, а она стоит того, чтобы пройти и через переделки похуже». Но другой, пессимистический голос добавил: «Или будет стоить, если все эти переделки тебя не добьют».

Путь на Элабон был все так же забит беженцами. Они стремились на юг, к безопасности, которой больше не существовало для них, таща на спинах или везя на ручных тележках тот скарб, который им удалось с собой прихватить. Пробиваться сквозь эту толпу на север было непросто, поэтому Джерину волей-неволей пришлось съехать с главной магистрали и двигаться дальше по проселочным дорогам. Не таким, конечно, прямым, как главная, но он надеялся, что народу там будет гораздо меньше.

На протяжении почти всего дня его надежды оправдывались. Впервые после встречи с бешено мчащимся на юг курьером они набрали приличную скорость. Но как только подул прохладный вечерний ветерок, узкий проселок заполонила двигающаяся навстречу толпа. С места снялись, похоже, две-три деревни.

Крестьяне везли своих жен и детей на ветхих телегах, запряженных ослами или волами. Там же лежало их скудное добро. Перед собой они гнали крупный рогатый скот и овец. Когда же Лис попытался втолковать им, что проход в толщах Керс перекрыт, эти люди уставились на него с тупым недоверием, словно он говорил каком-то чужом языке, а затем продолжили путь.