Эрик Ластбадер - Владычица Жемчужины

Глаза Элеаны наполнились слезами, и лицо Кургана расплылось.

— Уну мертв, я прикончу этих кундалианок!

Курган повернулся к хааар-кэуту:

— Квенн, ты будешь делать так, как скажу я, и поможешь их поймать.

Голоса в’орннов доносились словно издалека, немного приглушенные и искаженные заклинанием.

— Уну был моим любимцем. — Перв-капитан Квенн держал ионную пушку на изготовку. — Сколько ночей я дрессировал его, а теперь…

— Только тронь одну из них…

— Но ведь они кундалианки и заслужили смерть.

— Не тебе судить, перв-капитан. — Курган подошел к хааар-кэуту и заглянул ему в глаза. — Если тронешь Риану или Элеану, я прикончу тебя своими руками. Все ясно?

— Да, регент, — кивнул Квенн. — Конечно! Простите меня.

— Когда вернемся во дворец, я подарю тебе другого пса. А сейчас нужно найти беглянок. Ты подойдешь справа, а я слева.

Он знает, как ее зовут! Элеана вздрогнула, увидев, что хааар-кэут направляется к нише, в которой спряталась Риана. Курган Стогггул шел прямо к ней. Регент тщательно осматривал каждую щель, пытаясь найти потайную дверь или люк. Вот он подошел так близко, что мог дотянуться до Элеаны рукой. Молодая женщина знала, что правитель ее не увидит, и все же со страху вжалась в стену, пытаясь слиться с камнем и исчезнуть на самом деле.

Откуда он знает ее имя?

Курган был так близко, что Элеана чувствовала его запах. Не сдержавшись, она негромко вскрикнула. Регент тут же повернулся и посмотрел прямо на нее. Черные глаза вглядывались в тень, в которой она скрывалась. Ноздри в’орнна трепетали, глаза так и сверлили стену. Вот Курган вытянул руку и едва не коснулся Элеаниной щеки.

Он мог слышать ее имя только в За Хара-ате, где наверняка шпионил за ними. Что еще он слышал? Элеане стало страшно за Риану.

Пригвожденная к стене воительница начала задыхаться. Она чувствовала злобу, волнами исходящую от Кургана, тщеславие и желание добиться своего. Однако страшнее всего была его похоть. Элеана задрожала, ее ноги стали ватными — молодая женщина прекрасно понимала, что объектом этой похоти является она сама.

Риана слышала, как вскрикнула Элеана, и заметила молниеносную реакцию Кургана. По напряженному выражению лица не было ясно, понял ли регент, что Элеана где-то рядом. Риана удивилась, что Курган знает их имена, и тут же поняла, что правитель в’орннов исчез из За Хара-ата не так быстро, как им показалось. Только тут до нее дошло, что происходит нечто страшное, — Цветущая Стена начала рассеиваться. Еще несколько секунд — и в’орнны их увидят. Риана понимала, что за оставшееся время нужно успеть как можно больше.

Квенн только что прошел мимо нее, и Риана, неслышно подбежав к нему, ударила по затылку. Перв-капитан упал, ударившись лбом о стену, а подоспевшая девушка изо всех сил наступила сапогом на его правое колено. Квенн начал вырываться, но она ловко выхватила у него из рук ионную пушку.

Услышав шум драки, Курган отвернулся от ниши, где затаилась Элеана. Не успел он вынуть кинжал, как Риана выстрелила регенту прямо в грудь. Теряя сознание, Курган упал на каменный пол.

— Быстрее за мной! — закричала Риана, направляясь к выходу.

По возвращению в Аксис Тэр Сорннну СаТррэну показалось, что в городе царит тоска. Он понимал, что должен гордиться престижной должностью прим-агента. Однако ничего, кроме равнодушия, высокая должность не вызывала. Двадцать четыре часа судебных заседаний казались двадцатью четырьмя годами заключения во Дворце Правосудия. Разбирательства и иски баскирских Консорциумов казались мелкими и ничтожными. Из-за его длительного отсутствия в производстве накопилось огромное количество дел, заседания проводились круглосуточно, и только короткие перерывы приносили какое-то облегчение.

Перед глазами Сорннна словно в калейдоскопе мелькали коррушские степи: За Хара-ат, подготовка к войне, последний разговор с Насакой. СаТррэн беспокоился о Миннуме, который остался один. Он успел соскучиться по маленькому соромианту, хотя больше всего Сорннн скучал по Маретэн. Без нее молодой прим-агент жил как во сне, краски померкли, мир казался пустым.

Грустные размышления Сорннна прервал главный прокурор Раан Таллус. Этот умный и властный баскир сейчас вел дела Консорциума Ашеров. Смуглый, с холодными светлыми глазами, он славился здравомыслием и обожал вести дебаты. Так или иначе, оказавшись в центре судебного разбирательства о праве распоряжаться не только огромной денежной суммой, но и интеллектуальной собственностью, которая, как утверждал Раан Таллус, принадлежала Ашерам, главный прокурор сумел немного взбодрить Сорннна. Словно завороженный, прим-агент наблюдал, с какой легкостью Раан Таллус разбивает аргументы баскирского адвоката, убеждая всех в собственной правоте. Главный прокурор слыл прекрасным оратором и мог склонить на свою сторону любого. Тем не менее, дело казалось не таким простым, как пытался убедить Раан Таллус, и Сорннну приходилось быть внимательным.

К счастью, заседание не могло продолжаться вечно, и во время перерывов СаТррэн бесцельно бродил по улицам. Сам того не замечая, он очутился на улице Предчувствий возле мастерской Маретэн. Она казалась такой заброшенной, что Сорннн решил пойти в кафе «Гамма», где когда-то он тайно встречался с возлюбленной. Однако в кафе ему стало не по себе от нахлынувших воспоминаний, и прим-агент ушел, не допив коктейль. Улица Предчувствий привела его к подземному клубу «Цтонн». Сорннн забрел в клуб после полуночи, однако не застал ни одного связного Сопротивления.

Потом Сорннн оказался в центральной части огромного рынка специй у входа в «Пряный Джекс». Именно в этой таверне он познакомил бойцов Сопротивления Майю и Бассе с Маретэн. Однако их в таверне не оказалось, а члены других отрядов, которых встретил СаТррэн, ничего не знали ни о Маретэн, ни о Бассе с Майей. Сорннн был страшно разочарован. Почему судьба так жестока? Не могла же Маретэн просто исчезнуть с лица Кундалы!

На следующий день во время часового перерыва, жизненно необходимого после бесконечных речей Раана Таллуса, толп свидетелей и нескончаемых кристаллов с письменными показаниями, Сорннн пошел навестить Тонга.

Тонг был давним другом его отца, пожилым, потрепанным войной кхагггуном, который предпочел выйти в отставку вместо еще одного восстанавливающего курса у геноматекков. Теперь кхагггун-ветеран разводил собак и жил спокойной размеренной жизнью.

Псарни Тонга находились в северном квартале, не лучшем районе для бывшего воина, ведь там в основном жили раздраженные, вечно недовольные месагггуны. В северном квартале промышляли самые дешевые лооорм, которые, как предполагал Сорннн, больше всего привлекали Тонга. Старый кхагггун никогда не был женат и, насколько знал молодой прим-агент, не имел детей.