Ян Валетов - Хроники Проклятого

– Что толку отрицать очевидное? – произнес арианец, кривясь от боли. Он не мог стоять ровно, словно чья-то сильная безжалостная рука пригибала его на левую сторону. – Ты пришел отомстить мне за то, что я тоже верю во Христа, но по-другому?

Сервий покачал головой.

– Нет. Мне не за что мстить тебе. Ты, наверное, неплохой человек, Симплициан. Я слышал, что ты добр, говорили также, что ты хороший воспитатель. И здесь, среди гор и оливковых рощ растишь хороших учеников. Верных. Преданных. А еще говорили, что в этом монастыре богатая библиотека…

Он помолчал немного, глядя на ревущее пламя, и добавил:

– Была библиотека. Ваша библиотека.

– Ах, так вот чьих рук это дело… – Симплициан попытался выпрямиться, но из этого ничего не получилось, он так и смотрел на Сервия сбоку и снизу вверх, охватив переломанные ребра. – Я слышал о том, что…

– Да, – кивнул Сервий. – Это правда. Это делаем мы. Мы вырываем вас с корнем, пока вы еще не успели уничтожить нас и нашу веру. Что толку искоренять ересь, если есть те, кто поливает ее ростки?

– И ты решил признаться мне в этом? Знал бы великий Константин, что ты идешь против воли его сына!

– Признаться? – командир Легиона искренне рассмеялся. – Ну что ты… Разве можно в чем-то признаться мертвецу? Я решил сказать тебе перед смертью, твоей смертью, Симплициан, что это не первое и не последнее поганое арианское гнездо, которое мы выжигаем. И вскоре твои братья побегут прочь из границ империи, кто в Сирию, кто в дикие земли… Потому что Констанций не вечен, а истинная вера всегда побеждает…

– Чего стоит победа, добытая руками таких, как ты?!

Симплициан обильно сплюнул кровью, но плевок не долетел до сапог Сервия, затерялся в дорожной пыли.

– Победа – всегда победа, – сказал Сервий и, сделав шаг вперед, ловко ткнул мечом прямо под седую окровавленную бороду. Лезвие с шорохом перерезало старику горло и вышло под ухом. Командир Легиона быстро отдернул руку и увернулся от брызг, не сводя взгляда с широко распахнувшихся глаз арианца.

Старик захрипел и завалился на бок, булькая, как опрокинутый кувшин с водой. Густая, неестественно алая кровь несколько раз плеснула из раны, повинуясь ударам сердца, ноги умирающего прочертили в пыли причудливые дуги, потом тело выгнулось и тут же обмякло.

Сервий наклонился к мертвецу, вглядываясь в мутнеющие глаза убитого, протянул свободную руку, защипывая старику веки, и лишь после этого, с тем же ничего не выражающим лицом, аккуратно вытер лезвие об изодранную одежду Симплициана.

Когда он выпрямился, волосы его зашевелились от потоков горячего воздуха: прямо перед ним пылал огромный костер. В огне исчезали не только здания монастыря, но и тела арианцев, их учеников, огромная библиотека, трупы крестьян, еще полчаса назад живших под беленными известью стенами, иконы с ликом Христа, которого эти еретики смели считать всего лишь человеком…

– Ты верил в Него по-другому? – спросил Афанасий, обращаясь к мертвому Симплициану, как будто бы спорил с живым арианцем. – Ну так сделай то, что сделал Он! Оживи, если это под силу человеку! Встань и иди!

Мертвец лежал у его ног, странно запрокинув голову на почти перерезанной шее. В приоткрытый рот старика села зеленая навозная муха, привлеченная запахом смерти.

– Не можешь? Что же ты? Попробуй! Ты же учил, что он человек! Повтори то, что он сделал после креста и удара копьем, и я пойду за тобой, нарушив все клятвы!

Ветер внезапно дунул в спину Сервия, принеся с собой неожиданную прохладу, запах травы и коровника. И еще – запах убийства: липкий, сладковато-приторный и чуть-чуть соленый. Запах только что пролитой крови.

Мертвец молчал.

Тот же ветер шевелил разукрашенную красными потеками седую бороду. Нет, это при жизни она была бородой, придававшей хозяину величие и строгость! А после смерти – она стала бороденкой. Грязной, свалявшейся, жалкой…

Привычным движением Сервий отправил меч в ножны и поднял взгляд на пылающий монастырь, на разгорающиеся деревенские дома, на разбегающихся в разные стороны коз и кур, на разбросанные повсюду мертвые тела, на Двенадцать всадников, чьи мечи, копья и стрелы без устали разили оставшихся в живых…

Верхняя губа командира Легиона по-волчьи подергивалась, глаза были холодны и настолько лишены эмоций, что приблизившийся подчиненный невольно перекрестился, словно глянул в лицо самой Смерти.

И его страх не укрылся от Сервия.

Страх – это хорошо. Страх – куда надежнее, чем слова угрозы, чем деньги или обещания вечной жизни. Страх держит прочнее.

Легко, словно юноша, Сервий взлетел в седло, и конь прянул под ним, широко раздувая ноздри, пошел боком прочь от пожара, от ревущего неистово очистительного пламени.

– Тела сжечь, – приказал командир Легиона, не повышая голоса. – Все сжечь, до головешек, до пепла. В полдень нас здесь быть не должно.

Подчиненный кивнул и, с явным облегчением развернув коня, бросил его прочь галопом, в дымную, истекающую криками ужаса деревушку.

Сервий огляделся и, завидев убегающего прочь полуголого мужчину, тронул вороного вослед, сначала неспешно, потом быстрее и быстрее…

Вороной с хрустом стоптал беглеца, затанцевал на месте, тряся головой и похрипывая, повернул, повинуясь узде, натянутой сильными, мускулистыми руками хозяина.

Сквозь клочья густого вонючего дыма вниз смотрело яркое весеннее солнце.

Конечно, человек может не есть несколько дней и от отсутствия воды погибает во много раз быстрее, чем от отсутствия пищи. Но это не значит, что беглецам не хотелось есть. Теперь, когда у них было вдосталь воды, все трое вспомнили, что не ели уже больше суток.

Сухой паек – он и есть сухой паек. Он не предназначен для гурманов. Он предназначен для того, чтобы в организм поступило нужное количество калорий. Получить удовольствие от поедания концентратов и высушенных продуктов может только очень голодный человек, но после многочасовой почти безводной голодовки в условиях пустыни поднимать вопрос вкусовых качеств было бы смешно. Главное – можно восстановить силы.

– Пайки у них американские, – сообщил спутникам дядя Рувим, разглядывая упаковку. – Судя по маркировке – для контингента в Ираке. А забрасывали наших оппонентов с территории Иордании. Любой самолет над территорией Израиля вызвал бы ответные действия ПВО. Так, Арин?

– Возможно, – согласилась та, примостившись между двумя валунами так, чтобы получить опору для спины. После укола девушке стало гораздо лучше, а после еды – потянуло на сон. – Что это меняет, профессор? Они благополучно высадились, и вот теперь мы здесь… А ПВО ничего не видели. Помощи нам ждать, как выяснилось, неоткуда…