Элдон Томпсон - Алый меч

Как ни странно, все могилы пустовали, оставалось лишь предполагать, что финлорианцев хоронили без оружия и доспехов, а кости эльфов разлагались быстрее человеческих. Удивительно, но в огромном комплексе и следа не осталось от тех, кому он предназначался, пусть даже через три тысячи лет. Однако судьба давно умерших эльфов составляла не главную заботу живых обитателей лабиринта.

Иногда путешественникам встречались склепы, подобные тому, через который они вошли, с центральной плитой и полуистлевшим убранством, предназначавшиеся, по-видимому, высокопоставленным и знатным персонам. Некоторые из таких усыпальниц соединялись со смежными комнатами, хотя из этих дополнительных помещений, похоже, давно вынесли все ценности. Сети туннелей разветвлялись, и путешествие начиналось сызнова. Некоторые из коридоров действительно заканчивались тупиками, но само кладбище, выстроенное как нескончаемое переплетение окружностей и радиальных прямых, казалось безграничным.

Вечером путники остановились отдохнуть, и к этому времени Джером убедился — целой жизни не хватит, чтобы обойти катакомбы. Друзья решили сосредоточиться на тех районах, которые предшественники оставили неотмеченными на карте. И хотя они опасались пропустить то, что проглядели неудачники, не было смысла удваивать усилия, когда еще так много предстояло сделать.

Эллайен заснул, а Джером и Килак продолжали беседу. Казалось, вместо того, чтобы оградить катакомбы от бесчисленных охотников за сокровищами, которые, как они подозревали, словно стервятники, слетятся к руинам города, финлорианцы придумали такое средство, чтобы ни один из подобравшихся слишком близко смельчаков не смог поделиться своими знаниями с остальными. Как и предшественники, Джером и его спутники отрезали себе дорогу назад, когда ступили сквозь пустую арку. Никто не догадается, что произошло с ними. В результате оставшиеся позади войдут следом, ничего не подозревая, но скорее всего передумают, напуганные историей о невероятном исчезновении.

И все же искусный обман лишь укрепил веру Джерома в то, что еще оставался шанс разыскать Меч. Если только западня не была расставлена специально, чтобы отвлечь внимание от истинного места захоронения Меча где-то в недрах развалин. Но, учитывая все, что знали путешественники, они были в правильном месте и на верном пути. Оставалось лишь просчитать дорогу, раскрыть тайну и выбраться на волю.

Усилия их, как и следовало предполагать, оказались тщетными. День за днем путники просыпались на холодной каменистой земле, чтобы возобновить поиски. Упорство их годилось лишь на то, чтобы избежать безумия. Друзья продолжали устало волочить ноги по лабиринту петляющих туннелей. Чтобы не потеряться, они отмечали пройденный путь на карте. На их вооружении были исключительная память Килака и его совершенное чувство направления. Тем не менее друзья не встретили ни одного следа, указывавшего на выход, ни единого ключика, который мог привести их к заветному сокровищу.

Каждую ночь Джером с надеждою ожидал новых снов, подобных тем, что привели его к Трак-Симбозу, видений, которые указали бы ему путь. Но сознание его оставалось таким же пустым и мрачным, как сами катакомбы, как темная, бесконечная бездна подземелий.

Факелы превратились в огарки и были выброшены. Запасы еды и воды, которые они расходовали продуманно и экономно, стремительно таяли. Они рассчитывали проводить в руинах не более дня или двух, а затем возвращаться на поверхность, чтобы пополнять резервы питья и продовольствия. От рассчитанных на две недели припасов с собой искатели взяли двухдневную норму, которую растянули на пять дней. А теперь догорал последний факел, почти опустел бурдюк с водой и на троих остался единственный кусок вяленого мяса. Терпеть дольше было невозможно.

На пятый день, когда Килак и Эллайен принесли остатки провизии в пещеру, с которой началось их путешествие по катакомбам, Джером покинул их и отправился по одному из центральных коридоров. Юноша не мог более выносить присутствия друзей, он искал уединения. Факел Килака постепенно таял вдалеке, и Джерома обняла желанная темнота. Тело покрывали царапины и ссадины от бессчетных падений, горло и глаза болели от колючей пыли. Опустошенный и измотанный после бесчисленных часов безнадежных скитаний, Джером находился на грани отчаяния. Килак сказал правду. Выхода из катакомб нет. Если Меч и находился в туннелях, то был глубоко спрятан в каменном полу или стенах. Теперь юноша начал понимать, что стоило прислушаться к предложению Эллайена и попробовать выкопать ход сквозь гору.

Джером ощущал на своих плечах тяжкую ношу вины. Именно он принимал решения и безрассудно вел друзей вперед, рассчитывая на свою силу и бесстрашие. Он заставил друзей продолжать путь, когда У'уен, Эллайен и даже Килак начали сомневаться. Джером начал понимать, что тревоги его спутников по поводу прохождения сквозь таинственную арку и путешествия по катакомбам в поисках спасения были порождением не страха или неверия, а плодом разумных суждений. Лишь он один действовал необдуманно, тщеславно и крайне глупо.

Джером вновь задумался над вопросом, был ли причастен У'уен к их заточению. Но ведь эльф пытался предупредить спутников? И все же именно муукла'аянец привел друзей сюда и только он мог вернуться на поверхность. Наверное, так он уже и поступил. Теперь Джером перестал удивляться той легкости, с которой им удалось проникнуть в тайну древних развалин. Финлорианцам оказалось достаточно и одной преграды. Ради какой цели расставлена такая ловушка, его не заботило. Джером вынужден был признаться хотя бы себе самому, что жизнь подошла к завершению.

Юноша вдруг вспомнил о привязанных у ручья лошадях, которые скорее всего давно уже съели оставленный им овес. Животным будет нечем питаться, кроме скудного кустарника, кое-где росшего на выжженной солнцем, соленой и голой земле. Кони погибнут от голода, если им не удастся вырваться на свободу. Еще три смерти на его совести. Самых страшных, ведь беспомощным четвероногим не предоставили никакого выбора.

Образ Мариши пришел в его воображении на смену скелетам несчастных животных. Джером остановился, с болью и сожалением закрыл глаза. Воспоминания о прекрасной девушке поддерживали его на протяжении всех скитаний и мук, придавая решимости выбраться на волю. В голове Джерома звенели ее слова: никогда не сдавайся. Теперь лицо ее поблекло, очертания и краски сливались вместе в неясном тумане. Он потерял ее, как и все остальное, навсегда. Вспоминала ли Мариша о нем? Лучше бы ей обо всем забыть, подумал Джером.

Юноша открыл глаза и обнаружил на стене древнего коридора неглубокий альков с причудливым орнаментом, выложенным кирпичом. Похожие ниши встречались на всем протяжении катакомб и располагались в туннелях на равных расстояниях. На некоторых были нацарапаны послания предыдущих искателей сокровищ, последние слова родным и любимым. Кирпич и цемент, дело рук смертных, был, надо думать, податливее, чем каменное тело великой горы. Джером вспомнил, как усмехнулся, не понимая, зачем тратить силы. Это было признанием поражения, запечатлевшим тот час, когда человек, написавший послание, отступил перед отчаянием и безысходностью. Еше недавно Джером не мог представить себе чувств, приведших путешественников к такому печальному концу. Теперь, когда впереди маячила неминуемая гибель, их поведение казалось самым логичным и естественным.