Галина Бахмайер - Огонь джинна

— Я тоже не знаю, — возмутился Рон.

Профессор укоризненно покачал головой.

— Вы мало читаете. В Европе это практически искоренили еще в средневековье. А на Востоке не было таких гонений на колдунов. Магическая возбудимость в различных вариациях проявляется только в некоторых очень старых династиях. Это способность эмоционального воздействия на магические предметы и артефакты, как правило, передающаяся по наследству. Расспросите Грейнджер — не сомневаюсь, она сможет рассказать вам подробнее.

— Отчасти правильно, — пробормотала Халифа, нервно сжимая кубок. — Это есть у всех Дасэби, но у некоторых проявляется очень сильно. Наследство джинна.

Разрушительная сила гнева и отчаяния. Палочки реагируют на сильный выброс негативных эмоций. Все члены нашей семьи полжизни учатся контролировать эту способность, — она помолчала, глядя в огонь камина. — Первые Дасэби творили магию разрушения без волшебных палочек и без гнева. Мой предок джинн мог вызвать смерч в пустыне одним движением пальца.

— Круто! — воскликнул Рон. — Мне бы так!

— Что ты говоришь?! — вскинулась Халифа. — Это наше проклятие! Все дети из магических семей впервые проявляют конструктивную магию, а мы — разрушаем. В четыре года я разнесла отцовскую лабораторию, чуть не убив и его, и себя.

— Поэтому ты раньше боялась осколков? — тихо спросил Гарри.

— Да. — Халифа не могла остановиться. — Я всю жизнь боялась своего гнева.

Боялась горевать. Боялась натворить беды. Боялась бояться. Папа учил меня сдерживать эмоции, а пока я была маленькой, он всегда давал мне особое успокаивающее зелье прежде чем сообщить что-то плохое. Когда умер дедушка, меня погрузили в сон на три дня — чтобы никого не убила.

— Ничего себе… — Рону уж явно расхотелось обладать этим даром.

— Я не одна такая… Полторы тысячи лет мы заключаем браки с сильными магическими родами, чтобы подавить эту наследственность, но раз в несколько поколений происходят все новые всплески. Гены — упрямая вещь.

— А если выйти замуж за маггла?

— Ни в коем случае! В начале девятого века одна из Дасэби вышла замуж за мужчину, прадедом которого был маггл. Это стало кошмаром для их детей. Они вообще не могли контролировать магические вспышки, сжигая самих себя, и большую часть их недолгой жизни им пришлось провести в наркотическом сне. А потом эта генеалогическая ветвь была обрублена начисто. С тех пор мы очень тщательно выбираем супругов, чтоб каждому предшествовало не меньше десяти чистых колдовских поколений.

Она снова всхлипнула.

— Менее родовитые семьи считают нас снобами, брезгующими маггловской кровью, а проклятие считают красивым оправданием. Вот и Исмаил-бей…

— Но для древних семейств это не важно, — глухо проронил Снейп. — Они только рады породниться со старой династией…

Халифа снова вспомнила Селима и расплакалась.

— Не плачь, — сказал Рон. — Ведь все уже позади.

— Да уж… — едко произнесла девушка. — Сейчас рядом были четыре палочки… А сколько их во всем замке? Хогвартсу еще повезло, что я не сердилась, а только испугалась. Боггарт всего лишь показал мое самое страшное воспоминание…

— Воспоминание? — нахмурился Снейп. — Так Баранди действительно погиб? Исмаил зарезал его?

Девушка закивала, глотая слезы.

— Он перехватил нас по дороге домой, — севшим голосом пробормотала она. — Похитил нас в аэропорту и убил моего жениха. Вот почему Селим не вернулся. Вот почему я… — она достала платок и вытерла слезы, спрятав лицо.

Гриффиндорцы ошарашено переглянулись. Кому рассказать — никто не поверит… Они слушали рыдания девушки и им снова и снова вспоминалась страшная картина — взмах ножа и будто лопнувший алый шов…

— А почему воспоминание? — наконец, спросил Гарри. — Ведь боггарт показывает то, чего боишься.

— Потому что она боится того, что последовало за случившимся, — лаконично ответил профессор.

Он забрал у Халифы кубок и обратился к юношам:

— Идите спать. Я отведу мисс Дасэби в лазарет.

Гриффиндорцы с неохотой направились к двери. Зельевар догнал их и многозначительно произнес:

— Надеюсь, будет излишним предупреждать вас, чтобы вы молчали о том, что сегодня увидели и услышали.

— Ну, разумеется, — возмутился Гарри. — Мы же не идиоты.

— Мы никому не скажем, — подтвердил Рон.

Он бросил на девушку опасливо-сочувственный взгляд и вышел вслед за другом.

Когда ребята ушли, Снейп выжидательно повернулся к студентке.

— Пойдемте. Мадам Помфри даст вам чего-нибудь успокоительного. Я здесь ничего такого не держу.

Халифа прерывисто вздохнула. Слезы уже иссякли, осталась только знакомая апатия и слабость.

— Думаю, у мадам Помфри тоже не найдется подходящего средства, — пробормотала она. — У меня в спальне есть свое, специальное успокоительное зелье. Это семейный рецепт… Обычные наркотики на джиннов не действуют, — она шмыгнула носом. — Можно я лучше посижу здесь еще немножко? Все это, — девушка обвела рукой стеллажи с сосудами, — успокаивает меня гораздо больше.

Снейп посмотрел на нее с удивлением.

— Я ведь практически выросла в лаборатории, — со смущенной кривой улыбкой пояснила Халифа. — Такая обстановка заменила мне комнату для игр. Я здесь почти как дома.

— Хорошо, — пробормотал Снейп. — Раз так, посидите.

— Я ведь не мешаю вам, нет?

— Нет, у меня есть незаконченная работа. Оставайтесь, сколько пожелаете.

Профессор перешел в лабораторию и снова принялся за брошенное зелье. Да, еще надо приготовить ингредиенты для завтрашних занятий у второго курса. Столько возни, а он потратил много времени впустую. Хотя нет, не совсем впустую…

Успокоившись, Халифа пошла в лабораторию, чтобы поблагодарить наставника и попрощаться. На пороге остановилась. Какая знакомая картина! Алхимическое таинство! Сразу вспомнился отец, потом Бизаль, и она тихонько улыбнулась. Анвар-эфенди в шутку называл ее "вечной дежурной" по кабинету алхимии — два последних года она исправно исполняла функции его помощницы, помогая готовить препараты для занятий у младших.

Блуждая в приятных воспоминаниях, она подошла к профессору, торопливо орудующему за столом, и несколько минут заворожено наблюдала за привычными манипуляциями, любуясь его ловкостью. Тут он оглядел стол — явно в поисках церитовой настойки — и Халифа, не задумываясь, подала ему флакон, предусмотрительно откупорив пробку, чтобы он мог действовать одной рукой. Снейп удивленно покосился на нее:

— Я вас не звал.

Халифа словно очнулась, разом смешавшись.

— Простите, профессор. Я машинально…

Зельевар едва заметно усмехнулся. Интересно, можно ли как-нибудь привыкнуть к ее певучему произношению — два подъемных ударения в одном слове?