Гарри Тертлдав - Лис и империя

— Вы оба проныры и ловкачи! — перебил его Вэн.

— Спасибо, — произнесли в один голос Джерин и Дагреф.

Чужеземец оторопел, а Джерин продолжил:

— Как я уже говорил перед тем, как нам помешало дуновение ветерка…

— Хо! — фыркнул Вэн.

— …мы с тобой мыслим очень похоже, но я живу дольше, поэтому несколько раньше прихожу к тем же выводам, что и ты, — продолжал Джерин невозмутимо. — Это, сынок, не должно тебя волновать и не должно мешать тебе делиться со мной всем, что приходит в твою маленькую головенку…

— Хо!

На этот раз фыркнул Дагреф, удивительно точно скопировав Вэна.

Джерин обратил на его восклицание не больше внимания, чем на восклицание чужеземца:

— …потому что никогда ничего нельзя знать наверняка. Вполне возможно, ты подметишь что-нибудь из того, что от меня ускользнет.

Он сделал глубокий вдох, радуясь, что ему наконец удалось довести свою мысль до конца.

— Вполне справедливо, отец. — Дагреф, вздохнув, пожал плечами. — Но иногда тяжело сознавать, что ты всего лишь чье-то маленькое и не слишком-то содержательное подобие! Я чувствую себя сокращенным трактатом.

— Нет, несокращенным, — возразил Джерин. — Просто в конце твоего свитка осталось гораздо больше незаполненного пространства, чем у меня, вот и все.

— Хм. — Дагреф обдумал услышанное. — Что ж, ладно… может, и так.

Он дернул поводья, и лошади ускорили бег.

— Исходя из того, что ты сказал, Лис, я понял, в чем разница между тобой и твоим парнем, — заметил Вэн.

— Ну-ка, выкладывай, — подбодрил его Джерин.

Спина Дагрефа тоже выразила безмолвный вопрос.

— Сейчас, — пообещал Вэн. — Разница вот в чем. Твой отец, Лис, имел не больше понятия, что с тобой делать, чем та ворона, у которой вылупился птенец с белыми перьями вместо черных. Это верно или я что-то путаю?

— Абсолютно верно, — согласился Джерин. — Мой брат был прирожденным воином. Лучшего отец и желать не мог. А вот к чему пристроить меня, он не имел ни малейшего представления. Похоже, я был первым книгочеем, появившимся в северных землях более чем за сто лет.

— И тем не менее ты стал королем, тогда как твой отец умер бароном, так что и впрямь ничего нельзя знать заранее, — сказал Вэн. — Но я вот что имел в виду: Дагреф — второй книгочей, родившийся в северных землях. Ты имеешь представление, что получил, тогда как твой отец не знал, как с тобой обращаться.

— Ага, — озадаченно произнес Джерин. — Что ж, это правда, тут нечего возразить. Что скажешь, Дагреф? Ты предпочел бы, чтобы я время от времени угадывал твои мысли или чтобы я понятия не имел, как с тобой обращаться?

Дагреф вновь оглянулся через плечо.

— Это я иногда могу угадывать твои мысли, отец. Но с чего ты взял, что можешь угадывать мои мысли?

Вэн загоготал. Джерин почувствовал, что у него горят уши.

Всадники и прочие воины основательно прочесали окрестности деревушки, возле которой Джерин решил разбить лагерь. Вернулись они с коровами, овцами, утками, курами.

— Пришлось выпустить воздух из пастуха, иначе он не отдал бы нам животных, — сказал один всадник, поглаживая свой лук, чтобы у слушателей не осталось сомнений, что он имеет в виду.

При других обстоятельствах Лис разгневался бы на него за жестокость, однако сейчас и ухом не новел. Ибо в левой руке он держал меч и уже начинал подумывать, не изрубить ли им в куски деревенского старосту, изображавшего из себя прирожденного идиота.

— Нет, — бубнил упрямо крестьянин, — у нас нет никаких запасов зерна в тайниках. И фасоли никакой тоже нет.

— Очень интересно, — сказал Джерин. — В самом деле, весьма и весьма. Полагаю, зимой вы просто ничего не едите.

— Кажется, так… в основном, — ответил угрюмо староста.

— Что ж, ладно. — Голос Джерина звучал легко и весело. — Думаю, придется просто спалить это местечко дотла, чтобы дома не мешали нам вести поиск.

Староста взглянул на Лиса с ненавистью и повел его к ямам-хранилищам, скрытым под росшей над ними травой.

— Вы вроде славитесь своей мягкостью, а на деле не лучше Араджиса, — проворчал он.

— Это лишь доказывает, что не всегда можно верить слухам, — возразил Лис с улыбкой.

Ненависти во взгляде деревенского старосты тут же добавилось.

Получив желаемое, Джерин благодушно позволил себе этого не заметить. В данный момент для него было гораздо важнее накормить свое войско, чем заботиться о благополучии чьих-то там крепостных.

По крайней мере, таково было его мнение. На следующий день он узнал, что оно не совпадает с мнением Лучника. Колесница, в которой стоял сын Араджиса, Эранаст, мчалась к нему по боковому проселку. Когда Эранаст поравнялся с Лисом, он заявил без каких-либо предисловий:

— Лорд король, мой отец запрещает разорять окрестности, пока вы находитесь на подвластных ему территориях.

— Неужели? — спросил Джерин. — Как это мило.

Эранаст снял бронзовый шлем, по форме напоминавший горшок, и почесал затылок.

— Означает ли это, что вы подчинитесь?

— Разумеется, нет, — ответил Лис. — Если он может научить меня, как прожить без еды, пока мы пересекаем его земли, я могу попытаться. В противном же случае я буду делать то, что должен, чтобы их пересечь.

— Так вы не уйметесь?

Глаза Эранаста округлились, в них читалось неподдельное удивление.

Уже многие-многие годы никто на землях Араджиса не осмеливался противиться его воле. И Эранаст при всем своем бравом и независимом виде был поражен, что кому-то может прийти в голову ослушаться его отца.

— Я только что это сказал. Разве ты не слышал? — вежливо поинтересовался Джерин. — Араджис не мой сюзерен, поэтому я не обязан ему подчиняться, к тому же он требует от меня невозможного. Дурак я буду, если послушаюсь. По-твоему, я похож на дурака, молодой человек?

На это Эранаст ничего не ответил. И наверное, к лучшему. Но он нахмурился, изо всех сил стараясь придать своему лицу суровое и даже угрожающее выражение. И то сказать, тому, кого издавна величают наследником или принцем, а порой и лордом принцем, вряд ли может понравиться обращение «молодой человек».

Сделав глубокий вдох, Эранаст перешел к уговорам:

— Мой отец вступил с вами в союз, основанный на взаимном доверии. Он сделал это не для того, чтобы вы занимались в его владениях грабежом.

— О, оставь свое напыщенное занудство, — небрежно взмахнул рукой Лис. Гораздо более сильный удар по самолюбию Эранаста, чем обращение «молодой человек». — Я уже сказал тебе, что не собираюсь морить армию голодом. Однако если бы я действительно грабил, то нахватал бы кучу добра. А я просто кормлю себя и своих людей. Не желаешь ли, кстати, отведать жареного барашка?

— Как щедро с вашей стороны угощать меня тем, что и так принадлежит моему отцу, — заметил Эранаст кисло.