Робин Бейли - Врата Черепа

Старушка попыталась возразить, но все же пошла к старому сундуку, открыла его и начала копаться в тряпье:

— Тебе нельзя там показываться. Ведь они только этого и ждут. Солдаты станут искать тебя во всех больших и маленьких городах. К тому же в Кардале стоит гарнизон.

Стужа расправляла вещи, которые давала ей Уна, стараясь в темноте рассмотреть лохмотья.

— Я знаю, — ответила она. — Поэтому мне и нужно переодеться. Они не станут задерживать жену фермера или нищенку.

Стужа начала раздеваться. Задняя дверь отворилась и снова захлопнулась. Уна вышла и вскоре вернулась с тлевшим угольком. Нащупав подсвечник, она зажгла свечу и поставила ее на стол. По стенам лачуги заплясали тени. Уна ушла, чтобы бросить уголек обратно в костер.

— Не люблю зажигать свечи в доме, — сказала она, вновь закрывая дверь. — Боюсь пожара. Хоть и бедная хибарка, а все-таки своя. — Она постучала костяшками по косяку, и стены в ответ задрожали.

Стужа улыбнулась, натягивая очередную юбку, третью по счету, и подпоясала их куском бечевки. Казалось, она не носила такой одежды уже целую вечность и чувствовала себя в ней совсем непривычно. Она надела длинную рубаху из домотканой материи, подпоясала ее еще одной веревкой и закатала рукава.

— Пожалуйста, не прикасайся к нему, — предупредила Стужа, указывая на Жало Демона, когда разложила на столе свое оружие. Она не могла взять его с собой, это слишком бросалось бы в глаза. Наконец Стужа решила, что готова. Она расправила юбки и собрала в пучок волосы. — Ну, как? — поинтересовалась она, поворачиваясь к Уне.

Старушка нахмурилась и покачала головой.

Слишком чисто, решила Стужа. Она вышла за дверь измазала грязью лицо и волосы. А затем покаталась по земле. Непривычная к юбкам, она запуталась в них, с трудом поднялась, упала и снова поднялась. — Теперь нормально? — спросила она, вернувшись в хижину.

— Не вполне, — ответила знахарка. — Для нищенки ты слишком здоровая, а должна была бы быть худой и изможденной.

— Ну, тогда жена фермера.

— В тебе нет забитости и измученности непосильной работой. Тебя выдают походка и осанка, и что хуже всего — глаза.

Стужа раздраженно развела руками.

— Подожди. — Уна поставила подсвечник рядом с сундуком, откуда она достала одежду, и вновь принялась в нем рыться. Старуха выпрямилась и бросила Стуже какой-то сверток.

Девушка поймала его, не скрывая любопытства. Она тут же нахмурилась, нащупав шелк, перевязанный кожаными тесемками. Стужа взяла свечу и села за стол. Уна уселась напротив.

Да, это был белый шелк, трижды обмотанный полосками кожи. Она смотрела старухе в глаза, разворачивая сверток. Черная тень от неровно горящей свечи упала на лицо Уны. Ее морщинистые руки спокойно лежали на столе.

Когда шелк был развернут, на стол высыпалась колода карт. Стужа перевернула одну, с карты на нее уставился череп в короне. Стужа стала переворачивать карту за картой.

— Гадальные? — Она подалась вперед. Пламя свечи обожгло ей щеку. — Ты хочешь, чтобы я была гадалкой?

Уна тоже придвинулась ближе, тень больше не скрывала ее лица.

— А что может быть лучше?! Никто не заподозрит гадалку. А ты умеешь обращаться с картами.

— Они не откроются мне, ты же знаешь.

— Тебе известны их значения, остальное можно придумать. — Уна пожала плечами. Ее вздох чуть не затушил свечу. — Все хотят слышать одно и то же, о богатых женихах и невестах и о любовных победах. Ты сумеешь наплести таких историй.

Стужа задумалась. Это была отличная идея. Гадалки занимали особое положение в этой стране, где поклонялись единому богу. Никто не верил в их способность предсказывать будущее, но все же гадалок боялись. Поэтому их презирали, но не трогали. Хорошая маскировка. Она собрала карты, завернула их в белый шелк и сунула в сумку, которую дала ей Уна. Стужа поцеловала старушку.

— Еще одна вещь, — сказала Уна. Она подошла к очагу и провела пальцами по стенкам. Потом вернулась к столу с перепачканными в саже руками.

— Нагнись. — Стужа повиновалась, и Уна нарисовала черный полумесяц у нее над бровью. — Это знак, — объяснила она. — Все сразу поймут, кто ты.

Стужа поблагодарила Уну и вышла. Ашура нигде не было видно. Она никогда не привязывала и не стреноживала его, позволяя бродить, где ему вздумается, щипать траву и делать все, что ему нравится.

— Позовешь его? — спросила Уна, стоя в дверном проеме.

Стужа посмотрела в сторону холмов, неровными зубцами врезавшихся в звездное небо. — В этом нет необходимости, — ответила она. — Он сам знает, когда нужен мне.

Не успела девушка договорить, как в ночной тишине послышался стук копыт. — Посмотри на его глаза, — сказала она Уне.

Две маленькие огненные точки приближались к ним со стороны холмов. Топот становился все громче. Казалось, под копытами Ашура дрожит земля.

— Я вижу его! — воскликнула Уна.

Пламя яростно полыхало, теперь уже можно было различить темный силуэт. Стужа улыбнулась испугу, прозвучавшему в словах старушки. — Ашур, — прошептала она. Стужа и сама ощущала благоговейный страх.

Единорог, замедлил свой галоп, затем уже шагом приблизился к Стуже и ткнулся ей в плечо. Длинный рог скользнул рядом с рукой девушки. Два огненных факела его глаз излучали свет, но не обжигали.

Уна подошла ближе. Поднесла руку к сверкавшему пламени, затем провела сквозь него. Потом уставилась на свою ладонь.

— Когда я увидела его с тобой в первый раз, — сказала она, — то решила, что сошла с ума. Что это за создание, дитя?

— Волшебное, — просто ответила Стужа, даже не пытаясь скрыть гордость, которую она ощущала всякий раз, когда была рядом с Ашуром. Она перекинула юбки через руку и вскочила на широкую спину единорога.

— Без седла? — удивилась Уна.

— Девушка расправила юбки, которые теперь ниспадали с крутых боков Ашура, затем схватилась за густую блестящую гриву и сказала: — Я не возьму его в Кардалу, пусть побродит по окрестным холмам, пока я не закончу свои дела.

— Возможно, тебе придется спешно покинуть город, — предупредила Уна.

— Он всегда рядом, когда нужен мне, — заверила ее Стужа. — Я вернусь вечером или завтра на рассвете.

Она помахала Уне и направилась к Кардале. Еще до того как занялась заря и на востоке порозовело небо, она спрыгнула со спины единорога, отослала Ашура и села у обочины пыльной дороги. С восходом солнца городские ворота широко распахнулись. Она поднялась, отряхнула юбки, закрыла лицо своими длинными волосами и направилась в город. Двое стражников у ворот следили за ее приближением. Она окинула их высокомерным взглядом и повернулась так, чтобы они заметили полумесяц у нее над бровью.

— Погадать? — обратилась Стужа к одному.