Даррен Шэн - Охота в темноте

Эвра представил меня Мерле, приятной симпатичной женщине. Он попросил ее показать мне, что она может делать с ушами. Я согласился, что это просто невероятный трюк, но я отказался от предложения бросить ее уши.

Мистер Джутинг тоже был рад возвращению. Как порядочный вампир он провел большую часть жизни с Генералами и их проблемами, но мне кажется, сердце его всегда принадлежало Цирку уродов. Ему нравилось выступать, и он скучал по этой части своей жизни. Многие спрашивали его, вернулся ли он насовсем, и выражение разочарования застывало на их лицах, когда он говорил, что не останется. Он делал вид, что ему все равно, но мне казалось, что в глубине души он все же тронут их интересом и непременно остался бы, если б мог.

Как обычно, с Цирком путешествовали карлики, но Хоркат держался подальше от них. Я пробовал вовлечь его в беседу, но люди начинали нервничать, когда он оказывался рядом — говорящий маленький человек казался им странным. Большую часть ночи он провел в одиночестве или сидя в углу с Шенкусом, который был весьма заинтересован карликом и задавал много невежливых вопросов (например, мужчина он или женщина, но у Малого народца нет деления по полу).

Эванна была известна многим артистам Цирка, хотя немногие из них лично были знакомы с ней — их бабушки, дедушки, прабабушки и прадедушки рассказывали о ней. Несколько часов она провела, разговаривая о прошлом — у нее была хорошая память на имена и лица — потом попрощалась и ушла обсуждать странные, таинственные и судьбоносные дела с мистером Длиноутом (или иначе, поболтать о лягушках и волшебных фокусах).

Мы ушли, чтобы не застать рассвет. Мы пожелали спокойной ночи тем, кто еще не спал, когда Эвра вел нас к нашим палаткам. Мистер Длиноут принес гроб мистера Джутинга — вампир посмотрел на него, полностью удовлетворенный — вампиры любят свои гробы, людям этого не понять.

Хоркат и я натянули гамаки и спали в палатке рядом с Эврой и Мерлой. Эванна перешла в фургон, примыкающий к фургону мистера Длиноута. И Ванча…когда мы встретили его вечером, он сказал, что был с Труской и хвастал своей популярностью у женщин. Но под листьями и звериными шкурами скрывается настоящее животное, поэтому мне кажется, что он просто сидел целый день под кустом! В одиночестве!

Хоркат и я встали примерно за час до захода солнца, и пошли гулять по лагерю с Эврой и Шенкусом. Я был горд тем, что Эвра назвал своего первенца в честь меня и обещал посылать мальчику подарки на дни рождения, если смогу, конечно! Он хотел, чтобы я подарил ему паука — Эвра много рассказывал ему о Мадам Окте — но мне совершенно не хотелось отсылать ребенку в подарок ядовитое паукообразное. Из собственного опыта я знал, сколько неприятной может доставить тарантул.

Цирк Уродов почти не изменился. Несколько новых артистов присоединились, один или два ушли из цирка, но главным было не это. Хотя цирк не изменился, изменился я. Я остро ощутил это, когда мы прогуливались от одного фургона к другому, от одной палатки к другой, останавливаясь, чтобы поболтать с артистами и рабочими сцены. Когда я жил в цирке, я был молод — по крайней мере внешне — и люди смотрели на меня, как на ребенка. Теперь они так не считали. В то время, как я не слишком изменился, что-то от взрослого появилось во мне, поэтому они больше не разговаривали со мной, глядя сверху вниз.

Хотя в течение многих лет я вел себя как взрослый, только здесь я подумал о том, как сильно изменился и как мне жаль, что я не могу вернуться к более легким дням моей юности. Мистер Джутинг как-то сказал мне — когда я жаловался ему, что расту слишком медленно — что настанет ночь, и я пожалею, что не могу вернуть себе юность. Только теперь я понял, что он был прав. Мое детство было длинным, слишком затянувшимся, но в течение года или двух чистка полностью избавит меня от моей человеческой крови и юности. Уже не будет пути назад.

— Ты выглядишь задумчивым, — заметил Эвра.

— Я думал о том, как все изменилось, — вздохнул я. — Ты женился и завел детей. У меня полно собственных проблем. Раньше жизнь была намного проще.

— Так всегда бывает, когда ты молод, — согласился Эвра. — Я продолжаю повторять это Шенкусу, но он не верит мне, что возврата к детству не будет и это плохо.

— Мы стареем, — вра.

— Нет, возразил Эвра. — Пройдут десятилетия прежде, чем я постарею, и столетия прежде, чем постареешь ты.

Это была правда, но я не мог избавиться от чувства, что внезапно стал старым, даже древним. В течение почти тридцати лет я жил и мыслил как ребенок — Даррен Шен, князь вампиров! Но теперь я вдруг почувствовал, что больше не являюсь ребенком.

Мистер Джутинг нашел нас, когда мы ели горячие сосиски, сидя у костра. Труска готовила и раздавала их. Вампир взял одну, поблагодарил ее и одним махом прикончил сосиску. — Вкусно, — сказал он, облизываясь, затем повернулся ко мне и спросил — Ты хотел бы выступить сегодня вечером? Хиберниус сказал, что мы можем показать номер.

— С чем выступать? — спросил я. — Ведь мадам Окты больше нет.

— Я могу выполнять разные фокусы, какие показывал, когда только присоединился к Цирку. А ты можешь стать моим помощником. С нашей вампирской скоростью и силой, мы можем делать по настоящему интересные фокусы.

— Не знаю, — протянул я. — Я так давно не выступал. Могу и испугаться.

— Ерунда. У тебя все получится. В конце концов, я не буду ругать тебя, если что.

— Ну, если только так… — усмехнулся я.

— Тебе надо подумать о своей внешности, если уж решил выступать, — сказал мистер Джутинг, критически разглядывая меня. — Стрижка и маникюр — то, что надо.

— Я позабочусь об этом, — сказала Труска. — У меня еще остался твой старый пиратский костюм. Я могу подогнать его под Даррена.

— Вы все еще храните эту старую одежду? — спросил я, вспоминая, как радовался, когда Труска нарядила меня пиратом, вскоре после того, как я присоединился к цирку. Мне пришлось оставить этот забавный костюм, когда мы отправились на Гору Вампиров.

— Я умею обращаться с вещами, — улыбнулась она. — Я принесу костюм и сниму с тебя мерки. Сегодня вечером я не успею подготовить костюм, но к завтрашнему представлению все будет в порядке. Приходи ко мне через час на примерку.

Ванча вдруг стал ревновать, услышав это. — А как же я? — ворчливо спросил он. — Я тоже знаю фокусы. Почему я не могу выступать?

Мистер Джутинг внимательно посмотрел на зеленоволосого Князя с грязными босыми руками и ногами, одетого в грубые звериные шкуры, на звездочки у него на поясе. Он фыркнул. Шестью ночами ранее Ванча принял дождевой душ, и больше не мылся с тех пор. Мистер Джутинг сморщил нос. — Вы не созданы для сцены, сэр.