Антон Грановский - Темные врата

Бояре, выслушав монолог Добровола, одобрительно загудели. Затем воззрились на Первохода, с любопытством ожидая, чем же он возразит. И тогда Глеб сказал:

– Ты прав, Добровол. Черная полоса сменяет белую, и так далее. Но однажды всему на свете приходит конец. Великий Рим тоже процветал, и длилось это столетиями. А потом его захватили и разграбили дикие кочевники. Не думаешь ли ты, боярин, что то же самое может случиться и с нашим княжеством?

Добровол прищурил серые глаза и холодно ответил:

– Нет, советник. Я не мыслю такой участи для Хлынского княжества.

– Однако опасность развала есть всегда, – возразил Глеб. – Если княжество хочет уцелеть, оно должно меняться и развиваться. Это как в торговом деле. Ежели постоянно не вкладывать в него средства и не расширять дело, то рано или поздно супротивники сожрут тебя, и ты останешься у разбитого корыта.

Бояре снова загудели, благосклонно оценив пример с торговым делом, но Добровол вскинул руку, призывая их к молчанию, усмехнулся и спросил:

– Много ли ты занимался торговлей, Первоход?

– Нет, – вынужден был признать Глеб.

– Может быть, тебе случалось править княжеством?

– Нет, не случалось.

– Тогда, быть может, ты был сельским главой или старостой общины?

– Нет, – снова признал Глеб.

Добровол прищурил блестящие глаза и холодно осведомился:

– Тогда почему ты решил, что лучше нас знаешь, как вести дела в княжестве?

– Потому что я…

«…Потому что я прибыл из будущего и знаю, что рано или поздно вашему миру придет конец», – хотел бы ответить Глеб, но это было невозможно. В самом деле, как он сможет объяснить этим бородачам, что знает «базовую теорию» развития человеческого общества и цивилизаций? Как объяснить, что все, что он намерен сделать, будет сделано для их же блага?

Немного поразмыслив, Глеб решил, что не стоит говорить о времени, нужно поговорить о пространстве.

– Видишь ли, Добровол, – начал он рассудительно, – в той стране, откуда я прибыл, все эти новшества давно действуют. Они, эти новшества, трудно приживались, не все воспринимали их как должное. Но закончилось все благом. Все остались довольны и счастливы.

Глеб замолчал. Молчали и бояре. Добровол же прищурил свои невыносимо проницательные и блестящие глаза и пробасил, сверля Глеба холодным, невозмутимым взглядом:

– Значит, говоришь, ты прибыл к нам из лучшей страны?

Глеб насторожился, почувствовав в словах боярина подвох, и осторожно ответил:

– Пожалуй, что да. А что?

Добровол улыбнулся и сказал:

– Отрадно это слышать. Но что же заставило тебя сбежать из столь прелестной страны и осесть в Хлынь-граде? Да еще и стать ходоком в погиблые места. Может быть, тебя изгнали?

Лицо Глеба омрачилось. Почувствовав гнев, он с трудом взял себя в руки, улыбнулся и ответил:

– Нет. Просто я…

– Прости, что я задаю столько вопросов, – мягким, насмешливо доброжелательным голосом перебил его Добровол. – Ты не должен перед нами отчитываться, Первоход. И тем более не должен открывать нам свою тайну, если она у тебя есть.

– Я вовсе не собираюсь от вас что-то скрывать, – раздраженно возразил Глеб.

– Вот как? – Боярин усмехнулся и пригладил ладонью бороду. – Тогда ты, конечно же, скажешь нам, как называется страна, из которой ты прибыл?

– Пожалуйста, – нервно дернул Глеб плечом. – Она называется Россия.

– Россия? – Добровол прищурился. – И где же она находится? В отрочестве я много путешествовал с отцом и повидал много стран. Может быть, я слышал и про твою страну?

– Вряд ли. Она находится… слишком далеко.

Добровол усмехнулся.

– Гм… Вот оно что. А развито ли в твоей стране торговое дело? Есть там купцы?

– Конечно! – все больше гневаясь, ответил Глеб.

– Тогда почему мы никогда не слышали о них? Торговое дело гонит купцов чрез моря и океаны. Мы повидали много странников из самых диких и отдаленных земель. Но никогда не слышали о земле с названием Россия.

Внезапно взгляд блестящих глаз Добровола похолодел, и губы презрительно вытолкнули:

– Уж не дуришь ли ты нам головы, советник Первоход?

Бояре зашевелились, засверкали недовольно глазами.

– Почему мы должны верить твоим словам о лучшем будущем, Первоход?! – крикнул кто-то.

Глеб потемнел от ярости и гневно отчеканил:

– Потому, что у меня есть ольстра! И если кто-то из вас, бояре, вздумает…

Что-то быстро прошелестело по лицу Глеба и коснулось его шеи. Глеб среагировал молниеносно – за мгновение до того, как струна стянула его горло, он успел просунуть под нее пальцы. В следующее мгновение тонкая удавка впилась в пальцы, больно сдавила шею с боков. Глеб, побагровев от усилий, попытался ослабить стяжку.

Советник Кудеяр и несколько охоронцев, приставленных княгиней к Глебу для защиты, бросились ему на помощь. Однако четверо убийц, переодетых боярами, уже вскочили со своих стульев и выхватили из-под парчовых одеяний кинжалы. Как коршуны настигают убегающих зайцев, так они настигли охоронцев и закололи их ножами в спины, а Кудеяра сбили с ног и оглушили.

Затем убийцы бросились к Глебу. Глеб вскинул ногу и отшвырнул первого из нападавших ударом сапога в грудь. Второй увернулся от ноги Глеба и резко чиркнул кинжалом. Сверкнувшее лезвие прошило воздух и расцарапало Глебу щеку.

– Зовите охоронцев! – закричал кто-то.

Бояре зашумели и закричали, призывая на помощь своих охоронцев.

В глазах у Глеба потемнело, он начал задыхаться. Он видел все как бы сквозь темную пелену и словно бы в замедленном кино. Несколько переодетых боярами убийц неслись к нему с разных концов зала. Кинжалы, зажатые в их руках, сверкали в ярком свете десятков свечей.

Глеб зажмурил глаза и представил себе Паучью ловушку – и в то же мгновение светлый шерстяной шарик выскользнул из кармана Глеба.

На долю секунды Глебу показалось, что шарик, взлетев над столом, взорвался фонтаном белых нитей. Огромная белая сеть, и впрямь похожая на паучью, накрыла убийц-свеев и бояр, опутала им руки и ноги, прилипла на лбы, щеки и плечи. Запутавшиеся бородачи попадали на пол. Борясь с липкой сетью, они завопили от ярости и бессилия.

Глеб извернулся и ударил стоявшего у него за спиной человека локтем в лицо. Тот на мгновение ослабил хватку, и этого оказалось достаточно – Глеб дернул удавку, расширяя петлю, и нырнул под струну.

Тонкая струна удавки болезненно чиркнула его по носу и лбу, выдрала клок волос из темени, но в следующий миг Глеб вскочил на ноги, схватил со стола нож, которым до этого резал мясо, развернулся и с размаху вогнал лезвие в толстую шею предателя-сытника.

Сытник захрипел, рухнул на пол и, вытаращив глаза и захлебываясь кровью, заскреб пальцами по торчащей из-под кадыка рукояти ножа.