Ника Ракитина - Завтрашний ветер. Незнакомка

— Шевелись!

И едва ушла от кругового взмаха.

Минут пять они гоняли друг друга по кухне. Наконец Анасси рявкнула:

— Хватит! — и кинула Аррайде полотенце. — Поняла? Не меряйся силой с противником! Прибавь свою силу к его — и в сторону! Враг сам себя побьет. И запомни: оружие — не меч, а ты сама.

— Что это?

— А-а… Это "Дождь на песке", бой без доспехов и оружия. Знаешь, и без меня у тебя учителя были неплохие.

— Спасибо.

Анасси широко улыбнулась:

— Если так уж хочешь мне помочь — отправляйся в Гнаар-Мок. Знаешь, где это? Ну, я растолкую. Там у меня Анисси, племянница.

Хаджитка потерла белое пятно на носу.

— Что ты, что гуар! Уперлась, замуж выскочила — и носу не кажет. А все же родная кровь. Так узнай обиняками, как там она и что. А сама не поеду. У меня тоже гонор есть!

Анасси отвернулась, вытягиваясь на цыпочках, расставляя на высокой полке вымытую посуду; полосатый, с белым кончиком хвост сердито дергался.

— Сейчас еды соберу и пойду запрягать. К Игфе заедем по дороге. Если она запретит — вернемся, и будешь лежать, как миленькая. Кстати, и за железом. И как ты его таскаешь только? В жизнь не пойму! Пока доволокла до кузнеца — упрела.

— На себе не тяжело.

— А-а, ну ладно…

Игфа удерживать Аррайду не стала, только натерла мазью места сросшихся переломов и забинтовала натуго, да надарила сумку снадобий. Вместе с едой, щедро наготовленной Анасси, выходило тяжеловато. Но хаджитка пообщала доставить до самой пристани под Вивеком, дальше баркас повезет, а в Гнаар-Моке от пристани идти всего ничего. Ну, и не голодать же в дороге…

Когда Аррайда, поддернув на плече полегчавшую сумку, почти незаметно прихрамывая, спускалась по сходням на берег, данмерка-корабельщица бросила в спину:

— Лучше тебе не задерживаться. Чужаков здесь не любят.

— Спасибо.

Аррайда рассматривала полоску суши перед собой. По ней были беспорядочно раскиданы сараюшки и хибары с тростниковыми стрехами: одни убегали на травянистый пригорок в глубь берега, вторые вылезали на сваях в море, связанные мостками и пристанями, у которых покачивалось на легкой волне несколько привязанных лодок. Вдоль песчаного пляжа торчали колья для сушки сетей, жирные бурые чайки копались в плавнике. Пахло гнилью и рыбой. На холме над деревушкой среди яворов и разлапистых тополей возвышалось в окружении каменной стены поместье в балморском стиле. Широкая арка без воротных створок вела во двор. По обе стороны от арки маялись на жаре стражники-хлаалу в желтых костяных доспехах. А далеко впереди, к востоку, за подковой шерстистых зарослей и похожих на веера деревьев синели поросшие лесом горы.

В поселке Аррайду встретили неприветливо. Предупредили, что в чужие дела здесь лезть не любят и другим не советуют. А нужная хижина вон. Но Анисси там нет. Слишком досужая была. Вот и пропала. А может, сбежала, по какому поводу муж ее три дни пьянствовал беспробудно. Вот пусть нвах идет и его расспрашивает.

В хижине воняло прокисшей похлебкой и сивухой. На земляном полу лицом вниз храпел хаджит-хозяин. Мебель была сдвинута, стол засижен мухами. На полу валялись раскиданные вещи и глиняные черепки. Аррайда подхватила пустое ведро, зачерпнула с пристани морской воды и вылила на пьянчугу. Он вздернулся, мотая башкой.

— Где Анисси?!

— Бе-бе… бе-знаю.

Хаджит когтями попытался расчесать слипшуюся шерсть на голове. Золотые глаза были круглыми и испуганными.

— П-пропала.

— Давно?

— Д-день… д-два… н-не знаю.

Подавив в себе желание встряхнуть здоровяка и надавать ему пощечин, наемница выпала наружу. Полной грудью вдохнула соленый воздух. Села на мостки. Разувшись, опустила ноги в воду. Достала из сумки краюху и луковицу и замерла, глядя, как над морем проплывает в небе прозрачная огромная медуза-нетч — ярко-синяя, с коричневыми щупальцами. Хотелось убежать босиком по золотой дорожке прямо к заходящему солнцу. Или хотя бы рассмотреть свое отражение. Ее все реже называют редгардом. Здесь так похоже на Хаммерфелл… если Аррайда вообще его помнит.

Скрипнул дверью хозяин. Доски под ним прогнулись. Хаджит повозился, усаживаясь:

— Дай поесть.

Наемница не глядя сунула ему лук и хлеб. Он зачавкал — словно боялся, что отберут.

— Ты… тебя тетка Анасси послала?

— Ага.

— Ты лучше уезжай, — заторопился он.

— Где Анисси? Ты ее искал?

— Искал. Да, — хаджит озирнулся, точно боялся, что их подслушают. — Ты ведь не отстанешь?

Аррайда кивнула.

— У нас беды начались. То лодку пробьют, то сети порежут. Жена храбрая была. Говорила, тетка ее драться учила. Собралась их подстеречь — и сгинула. Я искал, я все обегал. Там след был — точно тяжелое в море тащили. И лоскут окровавленный на кусте. Может, дреуги, а может…

— Дреуги?

— Водяная нечисть, ага. Человек в короне, только вместо ног четыре хвоста. Еще поесть дай, — попросил хаджит жалобно.

Аррайда вытащила узел с едой.

— На! Так больше ты ее не искал?

— Там руины даэдрические, где рыба ловится лучше. Но ночью туда — ни ногой. Страшит там.

— Ты мужчина?

— Я простой рыбак, драться не умею. И друзей у меня нет. Все равно она умерла!

— Заткнись. Или я тебя ударю.

Он выпятил нижнюю губу:

— Эт понятно, с таким мечом-то храброй быть легко. А поди поживи здесь, когда данмеры тебя и за человека не считают.

— А ты разве человек… — Аррайда вытерла ноги и стала обуваться. — Где твои руины?

Хаджит указал рукой:

— На полдень, все прямо. Там болото, но ничего, проберешься.

Как в воду глядел.

Миновав цепочку илистых, заросших ряской прудов с топкими берегами, раздвинув стену осоки, Аррайда оказалась на песчаной гриве. Ветер соленой свежестью плеснул в лицо. Закатное солнце тонуло в море, похожем на шелковый серо-розовый платок. От развалин вытянулись тени. Было тихо-тихо, и шелест ветра, и легкий плеск воды лишь подчеркивали эту тишину.

След — будто в воду тащили тяжелое — наемница не искала, его давно смыло волной. Ветки на кустах тоже могли быть сломаны по самым разным причинам. Но несколько намеков, оброненных в местном трактире и стоивших Аррайде горсти серебра, убедили, что в даэдрические руины заглянуть стоит.

Уцелевшие ребристые стены святилища покрывала резьба из свернутых в ракушки нитей. Колонны торчали, будто каменные пальцы. Стертые ступени частью занесло песком, частью залила вода. Глыбы, налегая друг на друга, росли в недоступную вышину, оканчиваясь каменными шарами и полумесяцами — мощный, местами покатый, местами скрученный, точно отжатое белье, каменный лес. Лиловый, серый и розовый. И вправду, не спутаешь ни с чем. Как и длинные, раскатистые, свистящие и шипящие имена таких же руин. Только Аррайда отчего-то не ощущала запредельной жути, которой положено было исходить от заброшенного храма. Несмотря на все припомненные страшные обещания, на неподдельный ужас в золотых глазах мужа Анисси, не ощущала — и все. Сняв рукавицу, она провела ладонью по стене — та оказалась нагретой солнцем, шершавой. Касаться ее было приятно.