Ника Ракитина - Крипт

— Я — это я, — отрезала сестра невозмутимо. — А вот байстрючку куда девать? Не воображай, что она мне тут нужна.

— Назад. К матери.

— К какой матери?! Застрелили Наль вчера. По приказу Претора.

Майка закричала.

Глава 9.

1492 год, 17 мая. Настанг

Болард споткнулся в темноте и схватился за стену, и тут же что-то ткнулось ему в грудь, и зазвенело по камням, заливая ледяной водою ноги. Болард переступил в луже, отодвинул носком сапога кувшин, и сказал:

— Ой, как интересно! — придержав Майку за плечо, чтобы не сбежала.

— Пусти!

— Ты что орешь?

— Пусти, Борис! — пропыхтела Майка, силясь вырваться.

— Ну уж нет. Зря я, что ли, за тобой бегал? — он уцепил девчонку под локоть. — Ну, пойдем к нему.

— К кому? — ненатурально удивилась Майка.

— К князю.

— Отвяжись от меня! Нету тут никаких князей!.. Ой…

Не отпуская Майки, Болард поднял кувшин.

— Ладно, — фальшиво вздохнул он. — Я и сам не заплутаю.

И насильно потащил девчонку вдоль по коридору. Потом уверенно свернул, спустившись на две высеченные в песчанике ступеньки, и вошел в каземат. Там горела плошка, прикрытая горшком, лучик выбивался из-под приподнятого края. Болард снял горшок и задумчиво остановился с ним и с кувшином посреди каземата.

— Хоро-ош… — услыхал насмешливое.

Болард поставил посуду на пол и обернулся на голос. Князь лежал на охапке травы, покрытой алым полотнищем, до груди укрытый белым верблюжьим одеялом. Он казался старше своих тридцати с чем-то лет. Сощуренные глаза с невозможно белого лица с ненавистью следили за Болардом.

— Неплохо устроился, — усмехнулся барон, присаживаясь на край постели.

Глаза князя сузились еще больше, но он смолчал.

— Не трогай его, — сказала Майка Боларду.

Ивар медленно повернулся к ней:

— Зачем ты его привела?

— Я сам пришел! — с вызовом сказал Болард.

— Выследил…

— Я за одеяло беспокоился. Пропади оно — меня Гретка живьем сожрет.

— Так забирай — и катись!

Князь поморщился от Майкиного визга:

— Уходи.

— Я не тороплюсь, — Болард пожал плечами.

— Это становится… привычкой…

Ивар привстал, красный траурный шелк скользнул из-под локтя, и Болард внутренне содрогнулся, сохраняя на лице такое довольное и сытое выражение, что Майке захотелось запустить в него кувшином.

— Ты лучше лежи, — Болард придержал князя за плечи. Тот дернулся под его руками.

Барон медленно отнял руки.

— Хорошо, — сказал он. — Злись. Пожалуйста. Сколько угодно. Что бы я ни сказал сейчас в оправдание — ты не поверишь. Плевать, не надо. Но помощь от меня прими.

— Пошел ты! — князь отвернулся, тяжело дыша. Болард наклонился к Майке:

— Ну ладно, он… Но ты-то можешь меня понять? Или тебе хочется, чтобы он вернулся туда, откуда вышел?

— Да уж ты постараешься.

Болард вскочил:

— Ну и подыхайте тут!

Выбегая из каземата, он очень хотел хлопнуть дверью, но двери не было.

Дон Смарда вернулся совершенно неожиданно.

— Опять? — возмутилась Майка.

Он прижал руку к груди:

— Пардон, меч забыл.

Рыжая выразительно посмотрела на его пояс, к которому был привешен корд. Болард проследил за ее взглядом и добавил:

— Мне лучше знать, — и велел Майке: — Давай, собирайся.

Девчонка ошалела от такой наглости. Взглянула на князя, точно дожидаясь, что он оборвет нахала, и ей сделалось не по себе. Ивар лежал, как мертвый, только камень в кольце вспыхивал красным и лиловым, будто живое сердце.

Майка стояла окаменелая даже тогда, когда Болард подошел к князю и стал заворачивать его в одеяло, связывая поверх шелковым полотнищем. Болард зло взглянул на девчонку:

— У тебя ноги отнялись? Собирайся живо! Крыжаки!..

— Кто-о?..

— Оставайся, познакомишься.

Он подскочил к стене и, выдрав из ножен меч, всадил в щель внизу. Посыпались песчинки, и кусок стены отъехал вглубь. Болард сунул меч в ножны, сощурился:

— Все у тебя?

Увидев, что ребенок даже не шевельнулся, он бросил на пол знамя и стал швырять на него вещи. Связал концы узлом, ткнул Майке в руки, огляделся, не забыл ли чего. Заметил в углу венец и, набекрень напялив на рыжую, втолкнул ее в проход. Туда же понес и князя.

— Помогай, — бросил Майке, наваливаясь плечом на плиту. Они затолкали дверь на место и оказались в полной темноте. Болард понял, что они забыли плошку.

Он брел по подземелью и думал, только бы не споткнуться, а Майка все время уже привычно тыкалась носом ему в спину…

Болард уложил князя и, не зажигая свет, свалился в кресло. Майка же остановилась, держа в руках узел. Не скажи ей Болард — она бы так и стояла. А после положила вещи на пол и села рядом. Отдышавшись, дон Смарда задернул драпировки на окнах, запер дверь и зажег свечу. И Майка, наконец, разглядела личный Борькин кабинет: тяжелые ореховые с бронзой книжные шкафы, массивный письменный стол, у камина два кресла, обитые белым с золотом атласом, бронзовые канделябры с витыми свечами и пушистый зелено-коричневый ковер на полу.

Князь лежал на диване, все еще закутанный в алый саван. Болард размотал полотно, и руки стали липкими от крови. Чертыхаясь, барон бросился в умывальню. Майка следила за ним тупыми глазами. Болард растопил камин; опрокинув над огнем решетку, взгромоздил на нее бронзовый кувшин с водой. Отбросил пропитанное кровью одеяло, разрезал на раненом одежду. Лоскутья вслед за одеялом полетели на пол.

— Воду! — рявкнул Болард.

Майка схватила с огня кувшин. Болард подставил таз:

— Лей.

Майка наклонилась, и тут он увидел, что девчонка держит раскаленный кувшин голыми руками. С воплем уронил таз себе на ноги, спрятав ладони в рукава, отнял у дуры посудину. Разбавив воду вином, промыл и перевязал князю раны, велел девчонке прибраться, поставил греться грог. Дон Смарда изо всех сил старался занять себя, чтобы не думать об Иваре, не смотреть туда, где тот лежал, может, без сознания, а может, уже и мертвый. Болард боялся проверять. Потому что если магистр мертв, в этом виноват только он…

— Иди умойся, Майка, — сказал барон скучно.

Когда рыжая вернулась, дон Смарда сидел в кресле у камина и вертел в руках пустой кубок. Девчонка потопталась на пороге, и дон, обернувшись, увидел вдруг, какая она худая и хрупкая, с выпирающими скулами и огромными светлыми глазами — потерянный зверек… И Боларду захотелось упасть, уткнуться в ее колени и просить прощения за все, что натворил. И он бы сделал это, но тут князь позвал чуть слышно:

— Майка…

И она бросилась к Ивару тут же, таким привычным движением, что Болард дернулся и закрыл глаза.

— У-бери… — сказал князь.

Она мгновенно поняла и задула свечу на столе. И прежде, чем князь успел попросить, поднесла воды.

Болард понимал, что позвать его не могут, но от этого было ничуть не легче.