Ника Ракитина - Рован

— Послушать тебя, — Крысяка словно бы одобрительно похлопал шлюху по щеке, но голова ее дернулась, — ты невинна, как родничок. А как ты объяснишь свой приход к тамкару Энлилю, супругу достойнейшей Руахравван, три дня назад?

— Достойнейшей!!.. — взвыла Сонька. — Этот горшок дерьма… ты зовешь достойнейшей?! А спроси у нее! Как положила глаз на дурачка, пришедшего заказать платье своей невесте. Он же был хорошенький, будто цветущая черемуха, — пропела Сонька, облизывая разбитые губы. — Да еще и герой. Невеста, мне Лаш говорил, для него из шкуры лезла, спасала, грудь подставила под пиратский нож! А Курушевой стерве только поманить стоило… и нет тебе никакой невесты. Сперва плиту надгробную заказал, мертвяком прикинулся. А потом вовсе глаз ее лишил!..

Она запнулась и побледнела. Бранд согнулся над Сонькой: глаза в глаза.

— Осознаешь ли ты, что сказала? Твое слово — слово блудницы — против слова вельможного шамаш, его достойнейшего зятя и почтеннейшей дочери. А обвинения слишком серьезны. Предумышленное нанесение увечья и черное колдовство.

— Не горюй, девка. Раз козе смерть, — Яан вытер со щеки Сонькину слюну. — Кто такой Лаш?

— Он ходит ко мне. Он служил на барке Энлиля, — неохотно сказала она. — Палубный матрос. Они ушли от капитана все, когда он стал продавать… барк. Господин Куруш предлагал им места на своих судах. Никто не захотел.

— Может, они еще и знают, где искать слепую невесту?

— Если и знают — не скажут. Выпить дай…

Ун Рабике откупорил бутыль "драконьей погибели" и сунул Соньке в рот горлышко. Она пила, дергая шеей, черная жидкость лилась по подбородку и груди.

— У, присосалась! Оставь мне.

Яан глотнул, подавился и изо всей силы саданул кулаками по полу. Бутылка разлетелась вдребезги.

— Тварь! Тварь! Тварь!!.. Ведь не врет же! Конечно, надо сволочь ее в дом Руах для очистки совести, показать Каллат с повязкой на морде и в синем платье… Только проку… — дознаватель заслонил кулаком лицо, испытывая ярость и бессилие.

— Лаш думает, Энлиль что-то видел в Зеркале. Раньше они сталкивались в порту, а в последнюю неделю тот даже за ограду дома не выходит.

— Заболел, значит! — выбранился Яан.

— Я добьюсь у верховной жрицы позволения узнать суть его видений.

— Мы все равно отстаем. На ход, на два, на три!

— Думаешь, нынче ночью опять кого-то задавят?

Яан подскочил:

— Взять бы вашего Энлиля за… горло и вытрясти все, что скрывает. Да, а в Каннуоке он один капитан с этим именем?

Бранд потрогал подбородок:

— Имя встречается часто, а капитанов, к счастью, всего три. Один, семидесятилетний старец, живет в своем поместье в окружении благодарных домочадцев, месяц назад взял молодую жену. Второй пропал в Заревом море год назад. Это важно?

— Не хочу еще раз оказаться лопухом. Где можно найти этого Лаша? И кто еще может подтвердить твои слова?

Сонька ответила.

Ун Рабике собрал с пола и сунул в нагрудный кошель жемчуг, приладил петлю девчонке на шею, потянул конец веревки:

— Хватит рассиживаться. Пошли!

Через час ун Рабике встретился с Брандом на ступенях Храма. Солнце не спеша закатывалось за уступы Верхнего города, и от здания на плиты набережной ложилась густая тень. Храмовник появился, ведя в поводу двух оседланных лошадей с сумами, притороченными к седлу. В первый миг Крысяка не узнал его: Бранд выглядел точь-в-точь как матрос с одного из каннуокских кораблей — босой, в холщовых штанах и рубахе; за шелковый шарф на поясе заткнута сабля; нож на серебряной цепочке висит у бедра; черные волосы прикрыты платком, завязанным узлом на затылке. Крысяка хмыкнул. Отпил из принесенной с собой бутыли, зажевал корочкой.

— Это не она, — со вздохом сказал Бранд. — Платье велико и совсем другой голос. Каллат ее не узнала.

— А как на это посмотрела вельможная госпожа?

Бранд облил ун Рабике ледяным взглядом:

— Сейчас там допрашивают слуг. Руахравван придется признаться.

— В чем? Что какая-то шлюха хотела поговорить с ее мужем? Она в своем праве. А кстати, мы-то куда собираемся?

Бранд извлек из пояса скользкий белый шарик и бросил в рот, второй протянул Яану. Яана обонял густую сладость, доставшую еще в Сонькиной норе — сефт, то, что в Саардаме зовут «сомнифера» — зелье, на несколько часов изостряющее чувства и притупляющее боль, его действие обычно завершалось жутким похмельем. Крысяка отрицательно помотал головой.

— Верхом умеешь?

— А то, — подхватив поводья, Яан оказался в седле. — Наставница Гелиди позаботилась.

— Кто?

— Расскажу… потом. Что ты еще успел сделать?

— Шаммурамаш пошла к верховной жрице.

— Мечтаешь прижать капитана?

Бранд недобро засмеялся на скаку.

— Не только. Мои люди ищут команду «Рована»…

— А-а… А я расставил своих по крышам — где просторно и есть выход к морю. С мушкетами и парой кулеврин. И пустил лодки патрулировать берег. Чуть что — подадут сигнал, — они скакали колено к колену по широкой пыльной дороге вдоль моря. Ун Рабике подумал, что в какой-то миг его ровный шум и даже резкие крики чаек перестаешь замечать. — А Меер продолжит расспросы. Есть в этих жертвах общее, черт возьми!

— Приехали! — Бранд неуловимым движением соскочил с коня и пошел, проваливаясь в песок, к легкой стрельчатой башенке из песчаника. — Может, это уже неважно. Вот часовня Всех, не вернувшихся в гавани.

Яан, ведя коней, пошагал за ним. Могилы утонувших моряков лежали в причудливом беспорядке, надгробья частью занесло песком. Их было гораздо меньше, чем Яану казалось — осмотр займет меньше пяти минут.

Бранд взглянул на длинную тень башенки, на мелкие росчерки теней полыни и тамариска, оглянулся на солнце:

— У нас час до заката.

Яан почесал переносицу, разглядывая массивную дужку ржавого замка на дверях часовни:

— Поставим лошадок внутри? Или утопленники будут против?

И принялся подвернувшимся камнем деловито сбивать замок. Бранд прошел по узким дорожкам между надгробиями, как одно, увенчанными чугунными и медными прорезными фонарями. Среди отверстий, нося колючий песок, свободно свистал ветер.

— Нет, обустроимся подальше, — проговорил храмовник задумчиво, — видишь, маяк?

— А смотритель нас не…

— Там нет смотрителя… — наклонившись, Бранд смахивал песок с плит, читая надписи, — …только трубы для земляного масла, фонарь и часовой механизм. Раз в неделю приезжают из города его завести. Нашел… — он повел пальцем, повторяя изгибы бороздок, из которых складывались буквы. Иди сюда.

Оставив коней привязанными к решетке окна часовни, Яан подошел.

— "Энлиль-капитан", — по слогам прочел он. — Если это тот — повезло, долго жить будет.

Надгробие Яану понравилось: простая плита с врезанной в мрамор позолотой. Видно было, что он ней заботились — стирали песок и полировали.