Диана Удовиченко - Изгнанники

Эх… Вот и появились у меня первые недруги. А все так хорошо начиналось! Вместе с преподавателем мы двинулись по бесконечным переходам. Я не знал, что мне говорить и как к нему обращаться, а сам он разговор не начинал. Так мы и проделали весь путь в молчании. Шли долго, я уже потерял счет всяким поворотам и перекресткам. Все это время размышлял о своем новом положении. Первое, что мне следовало сделать, – вымыться и купить новую одежду. Да, и неплохо бы пообедать. Надо будет что-нибудь придумать…

Через некоторое время мы вышли в холл второго этажа. Мой провожатый повернулся ко мне и сказал:

– Все, отсюда доберетесь самостоятельно, просто спуститесь по лестнице. Насколько я понимаю, вы новый студент и только что поступили?

– Да, меня зовут Лэйариел Вэй’иллоский, и меня взяли на аграрный факультет, – отчеканил я.

– Отлично. Я профессор Алишер. Возможно, буду преподавать у вас алхимию. До встречи на занятиях, Вэй’иллоский, – сухо бросил он, отворачиваясь.

– До свидания, профессор, и спасибо вам большое за помощь.

– Не стоит благодарности. Это моя обязанность.

Так мы и разошлись: Алишер направился обратно, а я двинулся в сторону лестницы. Спустившись на первый этаж, поискал расписание. Обнаружил его на стене, недалеко от двери. Как я и полагал, первый день обучения состоял из вводных лекций. Запомнив, что мне требовалось, я пошел к выходу, возле которого меня окликнул Протерий:

– Ну что, приняли?

– Да, дядька.

– Отлично, теперь ты наш. Значит, могу обращаться к тебе как хочу. Так что до встречи, ушастый.

– До свидания. – Здесь даже привратник странный.

Я вышел на улицу и направился к коновязи, за Ричардом, по пути укоряя себя: «Он уже, бедный, наверное, извелся, а хозяина все нет». Так и было: осел кинул на меня оскорбленный взгляд и отвернулся.

– Ладно тебе, Ричард, извини, что задержался. Сейчас пойдем искать наше новое жилище. – Я отвязал его, и мы покинули территорию академии.

Теперь следовало найти Звездную улицу, четвертый дом. Это не заняло много времени, и вскоре я уже стоял перед аккуратным трехэтажным особнячком с розовыми стенами и красной черепичной крышей. Пансион окружал небольшой уютный дворик с цветочными клумбами. Я остановился у калитки и размышлял, как бы повежливее заявить о своем приходе. Как же все-таки сложно возвращаться к нормальной жизни! Скитания сделали меня робким и все время ожидающим подвоха. Так я ничего и не успел придумать. Между тем на крыльцо вышла очень милая старушка – невысокая, пухленькая, румяная, в крахмальном чепце и опрятном сером платье, поверх которого был повязан белоснежный передник. Улыбнувшись, она обратилась ко мне:

– Ты, наверное, Лэй? Что ж стоишь у калитки, как неродной? А ну проходи в дом, обед уже готов.

– Но ректор мне сказал, что оплачены только завтрак и ужин, – удивился я.

– А, не бери в голову, ты что, думаешь, я тебя голодом морить буду? Ты себя в зеркало видел? Да тебя кормить и кормить надо! Давай, веди свою скотину на задний двор, там у меня конюшня есть, о нем позаботятся. Потом чтобы мигом за стол.

Я отвел Ричарда в конюшню, которая и вправду была неплоха, и поручил его заботам конюха. Зайдя в дом, отметил про себя, что хозяйка умеет создавать уют. Здесь царил идеальный порядок, мебели было немного, и помещение казалось от этого очень просторным и светлым. В столовой, за столом, заставленным разнообразной аппетитной снедью, меня уже ждала старушка.

– Садись, обедать будем.

– Благодарю вас, леди.

– Зови меня просто тетушка Полли. Ты кушай, кушай!

Два раза уговаривать меня не пришлось, я накинулся на еду – все было поразительно вкусным.

– Нравится? – жалостливо глядя на меня, спросила хозяйка.

Я промычал с набитым ртом что-то вроде «угум».

– Ты ешь, ешь, а то вон какой худющий. Кормить тебя надо побольше…

Она еще много чего говорила, но я почти не слушал, а просто поглощал все, что было на тарелках, иногда кивая для приличия. Насытившись, вспомнил кое-что и обратился к тетушке:

– Извините, но у меня к вам просьба. Я только с дороги и весь в пыли. Не могли бы вы распорядиться приготовить мне ванну?

– Не беспокойся, я еще перед обедом дала слугам указания насчет этого. Так что пойдем, я покажу тебе твою комнату. Там уже, наверное, все готово.

Мы поднялись на второй этаж, где находились спальни. Моя комната оказалась в самом конце коридора. Тетушка Полли открыла передо мной дверь и сказала:

– Ну вот, проходи, располагайся. Грязную одежду кинь возле двери, ее заберет служанка, чтобы постирать. А я побежала, у меня еще дел много, – с этими словами она развернулась и ушла.

Комната меня очень порадовала: стены обиты светлым ситцем, на окне – занавески из той же ткани. У дальней стены стояла большая кровать, заваленная вышитыми подушками и подушечками. Еще здесь имелось удобное кресло, рядом с ним – маленький кофейный столик. И что мне больше всего понравилось, в углу скромно примостился аккуратный письменный стол. Будет где заниматься. Слева у стены громоздилось нечто большое, накрытое куском плотной материи. Точно, это зеркало! Видимо, тетушка Полли из тех, кто верит в глупые предания. Наконец взгляд остановился на самом вожделенном предмете – посреди комнаты исходило паром большое корыто, наполненное горячей водой. Рядом на полу лежало полотенце, баночка с мылом и гребень. Быстро скинув с себя одежду и содрав тесемку, стягивавшую волосы в слипшийся от пыли и пота пучок, я окунулся в благословенную водичку. Немного понежившись в ласковом тепле, принялся остервенело втирать в волосы мыло. На черные струйки, стекавшие с головы, старался не смотреть. Полчаса спустя, когда вся грязь с меня перекочевала в корыто, я вылез и, насухо вытершись, обернул вокруг бедер полотенце. Теперь мне предстояло уже полузабытое занятие – расчесывание.

Сдернув с зеркала ткань, я уставился на свое отражение так, словно передо мной был незнакомец. Я и вправду уже отвык и от амальгамы, и от своего нормального вида. Хм… Конечно, по эльфийским меркам я не красавец, но по человеческим меня можно назвать весьма привлекательным юношей. Ярко-зеленые глаза и свойственные всем уроженцам Даллирии мягкие, тонкие черты. Только вот лицо не такое одухотворенное, как у большинства моих сородичей. Как-никак я пять лет бродяжничал, и это наложило на облик свой отпечаток. И что еще всегда так нравится человеческим женщинам – светлые, отливающие серебром волосы, спускавшиеся немного ниже плеч. Из-под них торчали заостренные уши. Тело мое и вправду по сравнению с человеческим выглядело излишне худощавым. Нет, конечно, все мышцы, какие полагалось иметь мужчине, находились на положенных местах. Это если присмотреться. А если добавить чуточку оптимизма, то меня можно даже назвать не просто тощим, а поджарым.