Анастасия Вихарева - Черная книга колдуна

После того случая Ирина приходила редко, чаше встречаясь с Александром где-то в кафе или на дискотеке, а если приходила, на их замечания и компромиссные предложения оставить Александра или войти в семью и повлиять на брата лишь усмехалась в ответ — и чаще вымещала злобу через того же Александра, настраивая против матери. После каждого брошенного упрека, Александр доводил мать до слез, синяки на ее теле стали обычным явлением. Доставалась и тете Вере, маминой сестре, которая пыталась с Александром воевать.

Кирилл пытался остановить брата, вставая у него на пути, но Александр сметал его взмахом руки, за шиворот забрасывая в свою комнату и закрывая на ключ.

События нарастали стремительно. Вскоре Александр бросил учебу. Скорее, его отчислили… Он уже не мог высидеть за книгами больше часа, а если телефон Ирины не отвечал, сходил с ума. Сама Ирина вела с ним себя в такие минуты еще холоднее, чем обычно. В конце концов, брат начал пить, пропадая из дома надвое и трое суток.

Не прошло и пары месяцев, как вдруг оказалось, что у Александра долги.

Оказалось, что и строительная фирма, которую отец оставил после своей смерти, перешла в чужие руки. Инструмент растащили, офис, базу и транспорт забрали за долги, которые появились в результате невыполненных заказов, на которые на фирму перечислялись авансы на строительные материалы. Когда и кем были сняты со счета средства, Александр ответить не смог. Но экспертиза доказала, что чеки были подписаны им, и банковские работники подтвердили, что получал он их сам. Вину он так и не признавал, отрицая свое участие в краже денег у предприятия, считая, что все это было подстроено, но доказать ничего не смог, потому как даже не вспомнил, где находился в это время. Так что, когда встал вопрос о продаже фирмы, продавать было нечего, разве что название.

Новость была настолько неожиданной, что до самой последней минуты, пока приставы не пришли описывать имущество, ни мать, ни Кирилл не могли поверить, что он вдруг заболел игровыми автоматами. Компьютер в их доме был с тех пор, как Кирилл себя помнил. И никогда Александр не увлекался играми, в отличие от Кирилла, который мог просиживать за новой игрой часами.

После похорон отца, для матери это был еще один удар. Ей, проработавшей половину жизни заведующей хирургическим отделением областной больницы, выйти с синяками на улицу, где ее знал каждый четвертый, казалось немыслимо. Она перестала выходить из дому, интересоваться знакомыми, от которых теперь пряталась, отключая телефон. И все больше и больше времени проводила в постели. Астма перешла в тяжелую острую форму, болезнь осложнялась сердечными приступами. Кирилл и тетя Вера дежурили у постели по очереди, боясь оставить ее одну, дорогие лекарства не помогали, с каждым днем она угасала, а Кирилл ничего не мог поделать и в ужасе ждал момента, когда останется один. Он уже не сомневался, что Александр выставит его, как только станет полноправным хозяином квартиры. Как в бреду, Александр метался по квартире, выворачивая и вытряхивая содержимое ящиков, шкатулок, белья, обыскивая все места, где мать могла прятать пенсию, и когда находил копеечные суммы, внезапно успокаивался и исчезал. Пенсию теперь получала тетя Вера, которая закупала продукты и лекарства, не рискуя оставить деньги в доме, подкидывая ровно столько, чтобы избавить себя от скандала. Тетя Вера собирала все чеки, чтобы доказать, что денег уже нет.

Теперь, когда к брату приходили новые знакомые — из старых его друзей уже давно никого не осталось, Кирилл запирался в своей комнате и не покидал ее, пока гости не расходились. Разговоры брата с новыми знакомыми были не те, что прежде, когда обсуждали книги, фильмы, о чем-то мечтали. Объяснялись все больше нецензурной бранью за бутылкой водки или литрами пива, а содержание сводилось к авторитетам, которые кому-то пожали руку или что-то сказали. Сразу после того, как поняли, что и продукты надо прятать — гости съедали закупленные на месяц продукты в два приема, — мать внезапно изменила тактику. Теперь она не стеснялась рассказывать, что кашель ее вызван открытой формой туберкулеза, напоминала об опасности заражения и о летальных исходах, вызванных этим заболеванием. Слава богу, ночевать гости не оставались, но засиживались допоздна.

В последнее время присутствие Александра, в одночасье ставшего чужим, Кирилл переносил с трудом, испытывая лишь ненависть и презрение. Он внезапно понял, что все его мечты и надежды тают, как дым. А брату становилось только хуже. Говорил какую-то чушь о значительных людях, имена которых, якобы, не стоило произносить вслух, и которые вот-вот должны были дать ему работу, при условии, что им удастся сохранить видимость уровня жизни. Кричал на мать, оскорблял отца, обвиняя, что тот держал фирму исключительно на связях с людьми, которых называл друзьями, и которые после его смерти не захотели его поддержать, переманив заказчиков — и снова набрасывался на мать. А если она пыталась напомнить, что заказ у него был, и деньги ушли, и что в этом полностью его вина — он снова становился зверем, не замечая, что мать умирает.

И вот три дня назад, Александр сообщил, что их квартира продана за долги, а взамен им предоставили частный дом в пригороде. Мать ужаснулась, но после разговора с новыми знакомыми сына махнула рукой. Только подозвала Кирилла, прижала к себе, долго смотрела в пространство перед собой, поглаживая по голове, потом горячо прошептала в ухо:

— Ты не расстраивайся, может все обойдется, лишь бы гадов этих не было рядом… Авось, Сашка одумается. У меня книжка спрятана, там деньги есть, на черный день копила… Ты только, Кир, не бросай меня… Я умру, но мне так страшно! — призналась она, крепко сжимая его ладонь. — Потерпи, сыночка, недолго потерпи.

— мам, ну что ты такое говоришь?! — Кирилл сам чуть не расплакался, чувствуя свою беспомощность. — Лучше бы ты их Сашке отдала… — расстроился он.

— Нет, Кирюш, они на квартиру нацелились. Не отстанут, пока не получат ее. А про деньги они не знают! Книжка у тети Веры спрятана! Деньги еще от отца остались, я на образование твое откладывала и в отпуск мы собирались с папой съездить. Завещание я на тебя написала, опекуном тетю Веру назначила. Если умру, сразу иди к ней… — мать закашлялась.

— Мам, ты что, умирать собралась?! — Кирилл почувствовал, как подкатывает к горлу ком, и дрожит рука, когда подавал пульверизатор с лекарством. — Ты даже не думай! Сашка нам с тетей Верой горло перережет, если узнает. Мам… — слезы покатились из глаз, обжигая щеки. Кирилл заревел, как маленький, уткнувшись в мамины колени.

— Мне хуже, Кирюш, Сашка у нас наркоман что ли… Не знаю… — она отдышалась. — Ты береги себя, ты один у меня остался. Мы его полечим, авось, поможет, может, наладится еще, бог с нею, с квартирой…