Анастасия Вихарева - Черная книга колдуна

И вдруг в зеркале вдруг заплясали тени, поднимаясь в отражении из-за спины.

«Не бойся! Иди в огонь!» — голос пришел из пространства и прозвучал в голове так отчетливо, что Кирилл вздрогнул, едва удержавшись на стуле — по спине побежали мурашки.

«Какой огонь?!» — он едва успел подумать, как тут же получил ответ, не успев сообразить, кто сказал за спиной:

«Во тьму! Там ужас, который стоит между мной и тобой!»

«Я не могу!» — так же мысленно ответил он, обнаружив, что произнес слова вслух.

«Там нет ничего, что ты не знаешь, там мертвая плоть, которая правит людьми!» — голос звал, голос манил, усыпляя и наваливаясь тьмой.

Тени вдруг стали явственнее и вышли из зеркала, Кирилл почувствовал, как они проходят мимо и касаются его, словно люди, которых он и знал, и не знал. Перед ним проплыла тетя Вера — и вдруг стала другим человеком, оставшись лишь неузнаваемой частью тела, потом внезапно нагнулся отец — и снова переменился, изрыгнув ругань…

Такой книги не могло быть! Руки мелко дрожали, он чувствовал, как вокруг него что-то происходит. Боль проходила через него, и не доставала. Нервы сдали — он захлопнул книгу и бросился прочь, на этот остановившись лишь на берегу…

Кирилл слегка удивился, когда заметил на причале Мирославу. Он медленно приходил в себя, стараясь избавиться от пережитого, сделав его все лишь воспоминанием — но получилось не сразу, тени не отпускали, преследуя его какое-то время, — и рассматривал девушку. Мирка сидела в конце помоста спиной к нему, опустив ноги в воду, и часто сбрызгивала лицо водой.

Кирилл слегка растерялся: была она той самой, или не была — какое это теперь имеет значение?

Ни Мирославе, ни Сашке помочь он не мог — он испугался. Видения все еще стояли перед глазами, но как-то смазано, будто таяли и внезапно становились узнаваемыми. Странно, именно нога болела в тот день, когда отец поднял его на руки и понес домой. Он почти был без сознания, когда отец что-то сказал ему на ухо, но отчетливо вспомнил сейчас. «Не бойся, я понесу, а ты держись за плечо!» И тетя Вера в тот день совсем вылетела из головы, будто ее вырезали, но она была — и именно так испуганно встретила их, вскрикнув и подхватив его.

Но кто были те, другие?

Туз напротив, сразу подошел к девушке и ткнулся мордой в плечо. Мирослава вполоборота повернулась, протягивая руку — и тут же, краем глаза уловив Кирилла, испуганно отдернула. Перестала болтать ногами и как-то затравленно сжалась, стараясь не смотреть в его сторону.

Выглядела она неважно. Невооруженным взглядом было видно, что разговаривать с ним она не намерена, всем своим видом показывая гордость и безразличие. Кирилл вдруг поймал себя на мысли, что Александр, возможно, в ее присутствии не столько раздражался, сколько умирал сам. Было в ее взгляде и в ауре что-то тяжелое, точно камень закрыл девушку. И он обманулся бы, но вдруг почувствовал эту силу интуитивно, как минуты три назад тени в зеркале.

Мирослава торопливо и неловко засобиралась, почти бегом, прикрывая оплывший глаз.

— Подожди… — вдруг попросил Кирилл, не ожидая, что скажет это. Слова сорвались сами собой, голос его прозвучал почти с отчаянием.

Девушка взглянула сердито и не ответила, но движения ее замедлились.

— Я понимаю… Ты думаешь, мы с Сашей заодно… — торопливо проговорил он, провожая ее взглядом. — Но это не так… Саша маму бил… Мы тоже все потеряли…

Мирослава вздрогнула и остановилась.

— Я знаю, Сашка тебе нравится… Но… — Кирилл запнулся, понимая, как сейчас нелепо звучат его слова.

— Анну Владимировну?! — Мирка, наконец, повернулась, не скрывая изумления.

Кирилл кивнул.

— Я давно хотел поговорить с тобой, но… — Кирилл взглянул на часы. Папины, швейцарские, противоударные, водонепроницаемые. Времени было еще много, но или мать, или Александр могли вернуться в любое время, непременно заглянув в его комнату, как обычно делали, а книга осталась на столе. — Ты не уйдешь? Я должен вернуться… Ненадолго. Никуда не уходи!

Кирилл уже бежал к огороду, перемахнув через две грядки.

Возле комнаты он замер, прислушиваясь, и только потом вошел, уловив в зеркале свое отражение. Книга лежала там, где он ее оставил, но кота поблизости не было. Сдернул с окна одеяла, аккуратно завернул книгу в полотенце, сунул под матрас, поправив подушку. На кухне приготовил бутерброды из хлеба, сыра и колбасы, прогрев в микроволновке — на всякий случай, если Мирка вдруг голодная, и полотенце. Стояла жара, пот катился с него градом.

Мирка ждала его. Было заметно, что она нервничает и, возможно, уже собралась уходить.

Кирилл как можно приветливее улыбнулся, протягивая целлофановый кулек.

— Есть хочешь?

Мирка тоже улыбнулась.

— Ты за бутербродами ходил?

— Нет, я кое-что оставил… Я искупаюсь? — спросил он в надежде, что за то время, пока остывает, продумает разговор с нею.

Мирка засмеялась, засмотревшись на него. Пожала плечами.

Девушка была обыкновенной, сломленная, но не озлобленная. И глаза… Не то голубые, не то зеленые — цвета морской волны. Если судить по тому глазу, который не был залит кровью.

Кирилл нырнул глубоко, чтобы достать обжигающую прохладу. И сразу вернулся, повиснув на помосте, вынул один бутерброд, проглотил в три приема. Невольно он покраснел, стараясь не смотреть на голые ее колени, на которых лежал кулек. Наверное, он впервые так близко дотронулся до девушки.

Бутерброды быстро закончились.

— Так о чем ты хотел поговорить? — спросила Мирослава, удивляясь.

— О нас… — Кирилл выбрался на помост, вытерся полотенцем и присел рядом. — Мне кажется, наши проблемы имеют один корень. Я хотел бы узнать… С чего все начиналось у вас? Ты же понимаешь, что мы в одной лодке.

Мирослава помрачнела и закусила губу, уставившись вдаль.

— Если ты не хочешь, можешь не говорить, — кивнул Кирилл. — Это брат тебя? Или он?

— Упала, — смутилась Мирослава.

— На глаз? — ехидно заметил Кирилл, не поверив. — Ты должна показать маме. Сетчатка могла отойти. Ты не должна обращать внимания на Сашку… Он раньше был другой, добрый, спокойный, раньше он бы тебя не обидел.

— Раньше все были другими, — горько усмехнулась Мирослава.

— Не все. Кто-то остался, как был. Да, нам не повезло. И мы можем оставить, все как есть, а можем попробовать разобраться.

— Ты говоришь, как взрослый, — рассмеялась Мирка.

— А я и есть взрослый! Мне шестнадцать месяц назад стукнуло, я в девятый перешел. Можно пить, курить, жениться… Если хочешь знать, я все умею! — похвалился Кирилл, расслабившись. Разговор не клеился, но знакомству положено начало. — А хочешь, пойдем сегодня на танцы? Ну, как моя девушка?