Елизавета Иващук - Радость отцовская

— Я постараюсь. — Моя игрушка с сосредоточенным видом подошла к жертве. Полукровка не была уверена в собственных силах, но очень хотела сделать все правильно. Приятное сочетание.

Я поставила ногу на стол, положила на нее подбородок, и продолжила наблюдение. Конечно, Нэйле не хватало опыта. Она очень старалась, и все же мне было ясно — жертва умрет слишком быстро. Но эмоции моей игрушки оказались хороши. Полукровка начинала наслаждаться властью над живым существом, своей силой и чужой болью. Ненависть не исчезла — но теперь ведущая роль принадлежала не ей.

Моя игрушка старательно отрезала куски от умирающей женщины, Флеан Айэле жарила их на широкой сковородке. Я, полуприкрыв глаза, наблюдала за ними и за пленными людьми. И все же, самым интересным объектом была именно моя игрушка. Теперь, когда ее страх по отношению ко мне исчез, эмоции стали разнообразнее. И они были ничуть не менее интересными.

Жертва умерла еще до завершения блюда, как и следовало ожидать. Нэйле очень старалась, но убивать ее не учили. У меня создалось впечатление, что основным навыком, полученным ей от врагов, было умение ненавидеть. Неплохо — но явно недостаточно. Поручу Флеан Айэле заняться этим вопросом. Моя игрушка за пять лет должна не просто биологически стать демоном, это, в конце концов, желательно, но необязательно. Но освоить традиции, правила этикета, одним словом, культуру моей родины Нэйле обязана. И не просто освоить, а сделать ее естественной для себя. Но здесь действовать придется многоликой — и в мое отсутствие. Потому что сейчас полукровка в первую очередь моя игрушка, и должна быть свободна.

— Все готово. — Запах у результата коллективной работы Флеан Айэле и моей игрушки и в был весьма аппетитный. Нэйле, похоже, тоже так считала. Эмоции и любопытные взгляды, кидаемые в сторону сковородки, говорили сами за себя.

И все же, несмотря на аппетитный запах, я не чувствовала желания есть. Видимо, потому, что всегда была равнодушна к человеческому мясу. Лучше дома доем эльфийские уши.

— Нэйле, Флеан, можете перекусить. Я пока кого-нибудь убью. — Полукровка осторожна подошла к плите или прибору, ее заменяющему — сходство было весьма относительное. Многоликая перекладывала мясо на большую тарелку с грубо нарисованными синими цветами. Ей, как всегда, было все равно. Нэйле же испытывала интерес, странный, словно ей предложили что-то запретное. Хотя согласно вражьим обычаям именно это и произошло.

Никаких угрызений совести моя игрушка не испытывала, и это было хорошо. Похоже, единственное, что могло бы вызвать у нее это чувство — мое плохое настроение. Позже проверю правильность своих предположений.

Многоликая ела спокойно, человеческое мясо ей определенно нравилось. Видимо, сказывалась кровь оборотней, у них странная слабость к людям. Неудивительно, что иногда представителей этой расы, особенно волков, зовут людоедами. А Флеан ведь именно волчица — так что пристрастие к человечине объяснимо. Для представителей большинства рас это самая дешевая и обыденная еда, но только не для оборотней. В результате они сильно экономят на деликатесах, и за них можно порадоваться, что, собственно, обычно и делают.

Нэйле оборотнем точно не была, но мясо понравилось и ей. Хотя при такой озлобленности моя игрушка больше обрадовалась бы эльфятине, и не какой-нибудь, а непременно родственной. Может быть, когда-либо и подарю ей семью. После возвращения домой, естественно.

Я встала и подошла к младенцу. Он единственный из людей сохранял спокойствие, видимо, из-за отсутствия нормального мышления. Подозреваю, что я в этом возрасте — биологическом, конечно, не календарном — была умнее, раз умудрилась с первого взгляда полюбить отца. Или, во всяком случае, у меня имелось хорошее чутье. Этот младенец им явно не обладал.

Я взяла его за ногу и положила на пол, так, что бы людям все хорошо было видно, особенно тем, в которых я опознала его родителей — их выдали эмоции. Неудобный способ транспортировки вывел младенца из равновесия и заставил заплакать. Впрочем, настоящих эмоций у него не было, как у глупейшего животного. Он не мог бояться, или радоваться, просто чувствовал дискомфорт. Конечно, убивать такое существо бессмысленно — если рядом нет тех, кто его породил. Тогда все становится гораздо интереснее.

Я достала пистолет, и, прицелившись, выстрелила в маленькую руку. Младенец закричал. Его эмоции по-прежнему не представляли интересов, они просто отражали действительность. Боль — но ни страха, ни опасений. Зато чувства родителей, особенно матери, были гораздо любопытнее. И сильнее, чем при убийстве старшего мальчика. Люди больше привязываются к младшим.

Нэйле смотрела на меня с интересом, обычным фоновым восхищением, и при этом не переставала жевать. Она немного опасалась того, что нас поймают, но почти в это не верила, и была права.

Мой пистолет стреляет почти бесшумно — можно было бы добиться и абсолютной тишины, но сам звук выстрела мне нравится. Еще у него зеркальная поверхность, что очень удобно — всегда можно знать, в порядке ли прическа, даже во время боя. Сейчас это было еще не слишком актуально, но через пять лет пригодится. К тому же тогда мне придется иногда следить и за макияжем. Отец говорит, что все демоницы старше четырнадцати лет в той или иной степени помешаны на собственной внешности, и это очень хорошо. Пару зеркальных пистолетов он подарил мне именно в расчете на будущее. Сказал, что до сих пор не может забыть, как во время одного важного сражения Цилита чуть не осталась без головы, потому что ей срочно понадобилось найти в седельной сумке зеркальце. Кажется, она подумала, что прическа растрепалась.

Это было еще в догосударственный период, но ближе к его концу, Цилите тогда было восемнадцать, и она еще не успела прославиться как писательница, да и стражей в те времена еще не было. Зато репутацию достойной последовательницы отца она уже получила.

То, как ей это удалось — очень романтическая история, между прочим, одна из моих любимых. Мне нравится ее вспоминать.

Отец к концу догосударственной эпохи уже уничтожил наиболее опасных демонов, и убивал, как правило, медленно. Репутация у него была соответствующая. Немногочисленные, зато живые до сих пор, соратники его за это ценили и уважали, а так же беспрекословно подчинялись. Остальные демоны, в большинстве своем обреченные, имели, конечно, свое мнение. Но где искать отца с соратниками не знали. Последних было немного только среди демонов, прочие хищные расы поддерживали его, а так же технодемонов, единодушно. В те времена им приходилось тяжело, и за возможность улучшить свою жизнь они ухватились очень быстро. И это им удалось. Сейчас ведь права рядового союзника и рядового демона равны. В догосударственные времена к ним относились как сейчас к врагам.