Наталия Белкина - Наместник

— Есть еще одна закавыка: нельзя им на люди показываться. Но это тоже можно исправить.

Ведьма взяла какую-то щепку, из тех, что лежали перед ней на столе и стала сжигать ее на свече. Вскоре в ее крючковатых пальцах, которые не боялись огня, оказался маленький черный уголек.

— Вот возьми. Начертишь им на стене дверь и жди, пока в нее постучат. И помни самое главное: что бы ни случилось, не оглядывайся! — сказала она мне, вкладывая в руку уголек.

Когда я вышла на свежий воздух, то будто очнулась ото сна. Там, в старухиной избушке, все было таким таинственным и сказочным, а ее слова казались чистой правдой. Но как только я очутилась на улице, чары развеялись. Я поняла, что ведьма заморочила мне голову, будто одурманила чем-то.

Фиона Игнатьевна еще о чем-то переговорила с бабушкой, и мы отправились в обратный путь.

— Вот странная женщина, денег с меня не взяла, — сказала баба Саша, когда мы отошли подальше от ветхой ведьминой избушки. — Говорит: с внучки твоей спрошу, когда придет время.

Уже темнело, когда мы шли обратно через реку. В сумерках, в тени ольшаника остов огромного черного моста выглядел зловеще, и я снова вспомнила слова бабки Фионы: "Только тот, кто пройдет по нему, окажется по Ту Сторону…"

ГЛАВА 8

Я жила в деревне своей обычной жизнью, только гулять не ходила. Все дни я проводила на огороде, тщательно пропалывая грядки, собирая гусениц и окучивая капусту. Я стремилась хоть этим оставить о себе добрую память, потому что ждала своего срока. Бабушка не могла нарадоваться такому моему преображению и ничего не подозревала.

Мне часто вспоминались слова старой колдуньи, и порой я даже начинала сомневаться: а вдруг старуха говорила правду, и действительно существует таинственная Та Сторона, где расцветает папоротник. Меня интриговало еще и то, что по преданию цветок появлялся в ночь с шестого на седьмое июля, именно тогда, когда я назначила свой последний день. Как это нужно было понимать, как простое совпадение или..?

Я пребывала, таким образом, в трудах и раздумьях, а роковая дата, между тем, неотвратимо приближалась. Мне нужно было еще решить, стоит ли писать предсмертную записку или умереть в таинственном молчании. Я перебирала в голове разные романтические варианты последнего послания, но все казались глупыми и смешными. В конце концов, я решила: пусть смерть, как и жизнь, останется загадкой.

Наконец, наступил и этот день.

Он, как назло, выдался солнечным и веселым из череды пасмурных. Я боролась с жестоким искушением забыть о своей затее. Мое сознание подсовывало мне картины будущего, я ловила себя на мысли о завтрашнем дне.

К ужасу своему, я стала чувствовать, что любовная рана моя затягивалась. Да и отец уже не казался таким чудовищем. Видимо деревенский воздух, действительно оказывал благотворное влияние. Но я гнала от себя эти предчувствия и нарочно нагнетала мрачные мысли. Я представляла, что мне еще целый год придется учиться с четой Муромских и наблюдать, как мой любимый старательно будет играть роль чужого мужа. Нет. Этого я не смогла бы вынести.

Все уже было решено, и вечером мне предстояло прекратить сомнения раз и навсегда. Я мысленно прощалась со всеми и едва себя сдерживала: только бы не разрыдаться.

— Ты не заболела ли? — спросила бабушка, обеспокоенная моим унылым видом.

— Нет, просто я… Очень жарко, ба.

— Иди в прирубок, там прохладней.

Я ушла в терраску, легла на высокую старинную кровать. По обе стороны от нее висели сушеные веники: ромашка, крапива, череда, укроп. Я заготавливала лекарственные травы на зиму… На зиму… а ее больше не будет в моей жизни.

Наступал вечер. Неотвратимо. Баба Саша накормила животных и заглянула ко мне:

— Ириша, идем ужинать.

— Нет, я уже сплю.

— Ну, спи, спи. Завтра опять солнышко будет. Вон, закат какой алый.

Завтра… Такое чувство, будто время остановилось для меня на одной твердо очерченной линии, за которой — одно сплошное ничто. Никаких планов, проектов, замыслов. Все разбивалось об обведенную красным карандашом фатальную шестерку, ярко выделявшуюся на старом настенном календаре.

Стемнело. Светлый квадрат на земле за окном исчез: бабушка выключила свет.

Пора.

Я стала одеваться: джинсы, кроссовки, свитер. Может надеть какое-нибудь красивое платье, чтобы быть похожей на романтическую утопленницу? Нет. Пожалуй, комары тогда могут слишком омрачить и без того мрачные последние минуты. Кстати, да. Я натерла кремом от комаров лицо и руки. Надо было все предусмотреть.

Я прокралась к двери крыльца, пытаясь не наступать на скрипучие половицы. Я знала точно, где какая из них находится, ведь всего лишь год назад я вот так же, крадучись, пробиралась к себе в терраску после ночных рандеву.

На небе уже появились первые звездочки, и светилась, как этого и следовало ожидать, совершенно круглая луна. Я вышла, тихонько прикрыв за собой дверь, и направилась в сторону леса, близ которого протекала Черная речка. Было прохладно. В спину дул легкий ветерок, но озноб меня пробирал не из-за него.

Я остановилась на краю картофельного поля. Мне стало очень одиноко и страшно. Вдали чернел глухой мрачный лес, а над ним висела белая луна. А я стояла на краю чего-то неведомого и не знала, и не предполагала, и не хотела даже думать о том, что ждет меня там…после жизни.

И вот, будь, что будет, — решила я и впрыгнула в зеленое месиво. Назад дороги нет. Я стала продираться сквозь толстые картофельные ветки, переплетенные друг с другом, падала, снова поднималась, цепляясь волосами за длинные стебли осота, заполонившего все поле и еле-еле вытаскивая ноги из густых зарослей.

Наконец, мне удалось нащупать тропинку, по которой ходили доярки из Остаповки в нашу деревню и обратно. Дорожка была очень узкой и бугристой, но и с нее мне вскоре пришлось свернуть. Она вела к человеческому жилью, а мой путь лежал к лесу, туда, где над маленькой речкой возвышался мертвой громадиной мост и где не было ни одной живой души.

Теперь я шла по свежескошенному полю. Здесь везде еще были следы совсем недавнего присутствия людей: кипы уже высушенного сена и ряды пока неубранного, отпечатки тракторных колес и отцепленная телега с соломой. Я вдруг стала немного спокойней и уверенней, будто этот островок жизни, где всего пару часов назад кипела работа, передал мне чуть-чуть своей живой силы.

Мне очень не хотелось покидать это место и снова идти дальше, и я даже замедлила шаг и огляделась. Может быть, здесь еще кто-то оставался, может быть, этот кто-то отговорит меня идти одной к Черной речке, может быть, переубедит меня, и я раздумаю умирать? Но нет. Уже совсем почти наступила ночь. Все разошлись по домам. Одна я была здесь зачем-то. Зачем..?