Наталия Белкина - Сердце-океан

— Ты хоть понимаешь, Эктор, на что мы идем? — спросила я его перед тем как отплыть. — Ты понимаешь, что наши шансы выжить равны нулю?

— Нужно плыть на север, — ответил он.

— Там дальше только льды. Мы замерзнем или утонем.

— Что ты предлагаешь? Вернуться? Куда? У тебя есть куда вернуться?

— Нет.

— И у меня.

— Тогда..?

— Стоит рискнуть.

— Это не риск. Мы просто обрекаем себя…

Парус был крепким, ветер попутным. Он нес нас на север, туда, где никогда не было никаких островов. Была только призрачная надежда на то, что каким-то чудом нас вынесет на сушу, и что эта суша и окажется тем самым островом. Но я ведь знала, что этого не случится. А значит, мы умрем. Я закуталась в меха, сидя на корме, пытаясь спрятаться от пронизывающего холодного ветра, и временами впадала то ли в дрему, то ли в забытье…

— Здесь я видела кое-какие травы, которые могут тебе помочь, Варк. Бабушка Рипша говорила мне о них, хотя в тех местах, где мы жили тогда, они не росли, — сказала я нашему хозяину вечером того же дня, когда нас оженили. Варк устроил пир, забив в нашу честь нескольких своих домашних животных. Гомусы ели сырое мясо, а для нас было сделано исключение. Пищу поджаривали на кострах.

— Если ты поможешь мне вылечить глаз, я вам еще и лодку подарю, — пообещал сытый и довольный празднеством вождь.

Я оставила своего мужа в качестве заложника и на следующее утро отправилась на поиски травы, которую знала лишь по описанию. Впрочем, не трава мне нужна была, я могла бы, по большому счету, использовать любую. Мне-то было понятно, что рана Варка воспалилась из-за никудышного ухода и грязи. Достаточно было промыть ее, как следует, забинтовать. Но траву, похожую на ту, что должна снимать воспаление, я все же отыскала тогда…

Эктор все время молча смотрит на север. Могла ли я предположить в ту пору, когда была в рабстве, что мой самый заклятый враг, тот, кто ненавидел меня, всех бигару и остров Самарьяр так люто, сам окажется бигару? И что на самом деле этот остров, на котором он так же как и я никогда не был, влечет его гораздо больше, чем меня? Как ни пытался он избавиться от этого наваждения, не смог. И вот теперь он в лодке, которая несет его куда угодно, только не к этому острову. И он знает об этом. И я знаю. Но влечение слишком велико. И пусть есть только крохотная надежда, все же это повод для подобного безумства. Для бигару — повод. И в этом я согласна с ним, потому что я — тоже бигару. Просто мы с ним из одного племени. Никто и нигде нас ни ждет. И нет у нас обратной дороги…

В поисках травы я зашла довольно таки далеко в лес. Наверное, подсознательно я шла к югу, стремясь отдалить опасность, уйти с земель гомусов. Племя Варка было не единственным в этой местности. И хотя он утверждал, что на все расстояние, что можно обхватить взором, сидя на самой высоком холме, нет ни одного племени, и все эти земли его, я совсем не исключала случайных роковых встреч. Потому и была на чеку постоянно.

Посещали ли меня мысль о том, чтобы бросить Эктора и убраться подальше отсюда? Не скрою, посещала. Только здравый рассудок побеждал мой страх. Никуда я не могла вернуться. Как ни странно, вполне настоящий, теплый и светлый мир Леранья-Рес стал для меня призрачней острова Самарьяр. На минуту я представила себе, что смогу вернуться туда, откуда меня никто не гнал, кроме собственной гордыни. Изнеможенная, жалкая, грязная скиталица, похудевшая, поседевшая, поумневшая. Что ожидало бы меня там? Прежняя ли жизнь? И Марк? Нет. Участь сбежавшей дэшу: плетка, карцер, презрение. Никто не посочувствует такой идиотке. И правда: променять спокойную, сытую жизнь на грязь, холод, голод, сырость, страх, темноту. Что за глупость? А если бы все можно было вернуть назад? Поступила бы я также?

Я уходила навсегда и возвращаться не хотела

Душа стонала и хрипела,

Но непреклонною была…

И вот, стоптав подошвы в кровь, дорогам жизнь отдав в угоду,

Свою никчемную свободу

Я прокляла…

Прокляла? Разве? Даже сейчас, когда моя жизнь болтается щепкой в океане, я не сомневаюсь в правильности своего выбора…

— Приближается буря, — услышала я тихий голос Эктора и посмотрела в ту же сторону, куда смотрел он, на темный край неба.

Ветер еще более усилился, стал порывистей. Волны заходили проворней, подкидывая и встряхивая лодку. Эктор стал убирать парус. Его лицо было спокойно, сосредоточено, но мне казалось, что в углах его рта таится обреченность. Я еще больше закуталась в шубу и покрепче ухватилась за край лодки…

Свадебный вечер был утомителен и страшен. Гомусы ошалели от сырого мяса, танцев и костра. Я опасалась, что они могут кинуться на нас. Но Варк вскоре после заката отпустил нас. Нам позволили удалиться в дом вождя, хотя он сам вместе с остальными все еще оставался у костра. Наше бракосочетание было лишь поводом для их дикого праздника. Потом Варк объяснил, что свадебные церемоний у гомусов вообще не бывает, все происходит гораздо проще. Просто ему хотелось показать соплеменникам свое знание чужих обычаев, и этот ритуал он подсмотрел у людей. Тем не менее, поскольку Варк не был жрецом, наш брак не мог считаться действительным. Да нас это и не волновало. Нам оставили жизнь, и это было главным.

Я обрадовалась возможности уйти с глаз диких людей. Наверное, Эктор тоже. Впрочем, его чувства, как всегда невозможно было угадать. Выглядел он очень уставшим, это и было лишь ясно.

Мы долго молчали, у меня не было потребности разговаривать о чем-то, хотя, само собой многое было недосказано. Он первым заговорил. В чулане было темно. Я не могла различить даже его фигуру в углу, слушала лишь голос:

— Это как наваждение преследует меня с самого детства. Мой отец, он был бигару…

В ту ночь я уснула лишь перед восходом. Я слушала ту самую правду о том, что есть я и мой народ. Мой народ… Потом я долго не могла уснуть. Закончив свой монолог, он не проронил более ни звука, но я была уверена, что и он не сомкнул глаз. Ему было тяжко открываться, трудно было и мне. Слишком неожиданно, слишком странно. А может быть ничего иного и нечего было ожидать от бигару, настоящего бигару — Эктора. Не то что я! Но я не стала отвечать ему откровенностью. Никто и никогда не узнает, кто я на самом деле! Здесь у меня новая судьба, новое имя, новый путь…

Он считает, что его отец был сумасшедшим, потому что утверждал, будто все бигару — пришельцы из других миров. Что ж, это даже к лучшему. Все равно нам никогда не добраться до Самарьяра, а стало быть он никогда не узнает, что это — истинная правда. Но он одержим идеей попасть на остров лишь потому, что где-то в глубине души действительно верит в это. Верит и надеется на то, что его отец был вовсе не сумасшедшим…